Пароль не нужен. Явка — прежняя, в посёлке Олива, что под Ялтой. Домик узнаете сразу: увитый зеленью, из-за забора виднеются пальма и кипарис. Все секретные сведения сдадут сразу, даже позволят сфотографировать самые интересные документы.
В этом году «Вилла «Штирлиц» — дом знаменитого писателя Юлиана Семёнова, отмечает своё десятилетие в качестве музея. Собственно, 2017-й щедр и на другие «семёновские юбилеи» — например, полувековой со дня выхода на экран фильма «Пароль не нужен». Или 50-летие киноленты «Майор Вихрь» и, одновременно, первое знакомство читателя с этой книгой. Роман публиковал журнал «Смена», и, поверьте, подписчики сторожили эти заветные номера, как сказочные драконы — сокровища.
О том, что связывало Юлиана Семёнова с Крымом, как работалось ему здесь, какие идеи и задумки воплощались, «АиФ-Крым» рассказала дочь писателя, Ольга Семёнова.
Большой мечтатель
Наталья Дрёмова, «АиФ-Крым»: Говорят, что чуть ли не каждый третий-четвёртый советский человек хоть раз в жизни, но приезжал в Крым…
Ольга Семёнова: Отец тоже не был исключением, впервые приехал, чтобы отдохнуть. А в 1955 году привёз сюда свою молодую жену, в свадебное путешествие. У них был маленький «Москвич», и на нём они проехали по всему полуострову: Симферополь, Ялта, Коктебель. А потом практически каждый год, задолго до появления здесь собственного дома, приезжал в Крым работать. Здесь были написаны почти все его книги. Он сам писал: «Крым для меня — праздник, который всегда со мной. Меня называют «местным писателем», для меня это весьма лестно, горжусь этим».
— Но ведь он не только работал, но и пытался что-то сделать для своего посёлка, Южнобережья, Крыма?
— Юлиан Семёнов был большим мечтателем. Но сейчас кое-что из этих мечтаний постепенно воплощается в жизнь. Не смейтесь — он говорил о дороге из Ялты в Москву и… Париж! Но дороги сейчас, вижу, налаживаются. Говорил, что аэропорт Симферополя должен стать большим, самым современным — и сейчас его расширяют, модернизируют, он принимает огромное количество рейсов. Молодые люди не помнят, каким испытанием для курортников, приезжавших не по санаторным путёвкам, было найти жильё на полустрове. Люди ютились в каморках, клетушках, на верандах, на раскладушках в садах… Мой отец рассказывал, что когда-нибудь появится множество отелей, доступных для всех. Сбылось, хоть и не при его жизни. А он, кстати, привозил в Крым инвесторов, но развал Советского Союза и тяжёлая болезнь не позволили воплотить в жизнь эти планы.
—А что удалось?
— Вот один пример. Все знают о Ливадийском дворце, резиденции царской семьи. А кто знает, что именно Юлиан Семёнович подбил Эдуарда Фальц-Фейна, потомка богатейшего землевладельца на юге Российской империи, вернуть туда одну из реликвий? Среди вещей, пропавших из дворца во время революции, был гобелен с изображением государя, императрицы и наследника, подаренный шахом Ирана к 300-летию дома Романовых. Отец, будучи корреспондентом «Литературной газеты» в Германии, увидел, что этот ковёр выставлен на аукционе во Франкфурте-на-Майне. И он позвонил барону Фальц-Фейну — к слову, тому сейчас уже 105 лет, но до сих пор бодр, голова ясная. Он тогда согласился: гобелен надо выкупать. И папа выторговал его за пятьдесят тысяч долларов. И гобелен вернулся во дворец. А кто занимался первой реставрацией органного зала в Ливадии? Кто отдавал свои гонорары на восстановление домика Чехова? Юлиан Семёнов! Отец всегда повторял: нужно помнить свою историю, и слова свои подтверждал поступками.
— Сейчас со стороны украинских прозападных деятелей, переписывающих факты и события, в нашу сторону звучат упрёки: мол, русские сами своей истории не знают, учили её по книгам и фильмам по сценариям Юлиана Семёнова. Что скажете об этом?
— Отца тема нацизма волновала с десятилетнего возраста: как раз тогда началась война. Он, успешно и с удовольствием изучавший немецкий, заявил, что не будет учить язык врага. И сбежал на фронт, его сняли с поезда, и второй раз попытался — и снова его нашли и вернули. Он хотел воевать! А в Берлине он таки оказался, но в июне 1945-го — вместе со своим отцом, военным корреспондентом. Думаю, тогда, увидев разрушенный город, раздавленное фашистское гнездо, он решил писать о войне. И верил в то, о чём писал. И он, историк по образованию, очень бережно относился к фактам, очень много работал в архивах. Поэтому, думаю, обвинения в «неправильной истории» просто смешны. Будем думать, что те люди не ведают, что творят со своей страной, своими близкими. Ну, дураки, мало ли таких! Мы — умные, и нас больше.
Лицом к лицу со злом
— Ваш отец с ненавистью относился к нацизму, но ему удалось взять интервью нацистских преступников — бывшего рейхсминистра Альберта Шпеера, одного из руководителей СС Карла Вольфа, «супердиверсантом» Отто Скорцени. Как он мог оставаться беспристрастным, не показать своего истинного отношения к ним?
— Ему было важно понять изнутри, как устроено самое большое зло ХХ века. Без прямого контакта с нацистскими преступниками он бы этого не смог. И он добивался невозможного: например, встречу со Скорцени организовал при помощи первого министра в постфранкистской Испании. Психологически же, как признавался отец, ему было тяжелее всего разговаривать с Карлом Вольфом, который лично подписывал приказы об уничтожении сотен тысяч людей, в том числе женщин и детей. Вот как с таким человеком разговаривать?
Когда я просматриваю фотографии отца… У папы было очень доброе, круглое лицо, он бороду-то отрастил, чтобы не казаться таким милым тюфтей. Но на снимке с Вольфом его лицо будто закаменело: ощущается, что он себя с трудом контролирует, удерживает от того, чтобы, как старый боксёр, не нокаутировать этого старого фашиста. И ведь, знаете, все эти нацисты своих убеждений не поменяли, не жалели о сделанном. Наверное, поэтому папа в своих книгах не отступал от антифашистской линии. Он повторял, что фашизм невероятно живуч. И все мы сейчас в этом убедились, на наших глазах разворачивается трагедия на Украине.
— Кстати, Юлиан Семёнов вроде бы не раз и о своих украинских корнях упоминал…
— Ну, знаете: каждого русского поскребёшь — там или украинец, или еврей, или татарин. Это пусть нацисты высчитывают, сколько там процентов какой крови. У нас по-другому: русский язык считаешь родным, вырос на русской культуре, любишь Россию — значит, русский!
— Какие задумки его оказались отложенными?
— Когда отец работал в архивах, порой ему попадались документы, которые действительно причиняли боль — в нашей истории было немало таких страниц, то откладывал их «на потом». И они сложились в одно из последних произведений — «Ненаписанные романы», с коротенькими историями, которые так и не выросли в самостоятельные книги. Он был честен, не умолчал ни о чём. И даже в последнем романе о Штирлице — его, пожалуй, мало кто знает, написал, как разведчик, вернувшись на родину, потерял и жену, и сына, оказался в одном из застенков. А ведь это — из жизни, это была судьба нашего великого разведчика Шандора Радо.
Или вспомним о романе «Тайна Кутузовского проспекта», об убийстве замечательной актрисы Зои Фёдоровой. Но это — и роман о том, как готовился развал Советского Союза, при сговоре коррумпированной части партийной верхушки.
— По многим книгам Юлиана Семёнова сняли фильмы, как складывались его отношения с кинематографистами? А что бы он сказал про современные экранизации?
— Очень непростыми были отношения. Причём талантливее и интереснее бывал режиссёр, тем страшнее были скандалы. Вот с Татьяной Лиозновой во время съёмок «17 мгновений весны» они друг друга просто измучили. Ссоры стали вспыхивать с самого начала: допустим, отец требовал, что роль Штирлица играл Тихонов, а Татьяна Михайловна хотела Арчила Гомиашвили. Да, великий артист, его Остап Бендер был неподражаем. Но какой же из него, простите, «истинный ариец» с таким-то шнобелем — да сразу же раскрыли бы нашего разведчика? Второй конфликт — из-за знаменитой сцены в ресторане, встречи Штирлица с женой. Отец кипел: «Таня, этого нельзя делать!» Она настояла — и ведь оказалась права, женщины-зрители вытирали слёзы во время этой сцены.
Первый блин – медведю. Как отмечали Масленицу в старину 
Люди с орбиты. О космическом туризме, НЛО и суевериях 
И вас посчитают? Журналист «АиФ-Крым» походил по квартирам с переписчиком 
Год предчувствий. Внучка адмирала написала две книги о событиях на Украине 
Вынужденные приобретения. Как проходила национализация в Крыму