27 января отмечается Международный день памяти жертв Холокоста.
«АиФ-Крым» вспоминают о жителях Крымского полуострова, которые во время оккупации спасали чужие жизни, рискуя своими.
По данным национального мемориала «Яд Вашем» (Израиль), 76 человек, спасшие в Крыму евреев и крымчаков, получили звание Праведников народов мира. О нескольких из них читатйте на сайте krym.aif.ru
Охотились на семьи
В село Добрушино сначала въехала чёрная закрытая машина. Через пару часов подошла легковушка и машина с немецкими солдатами. Те быстро оцепили село, часть отправилась по домам.
На руках уже были списки, составленные старостой. Охотились на еврейские семьи. Пытавшихся убежать расстреливали на месте. Остальных убили за селом.
В это время на чердаке одного из домов лежала Циля Шафранская и две её дочери одиннадцати и восемнадцати лет. Младшую, полуторагодовалую Раю, мать прижимала к груди. Чтобы малышка не закричала, ей заткнули рот тряпкой. Так они пролежали, пока немцы не уехали.
Им в этом селе, где фашисты расстреляли 46 евреев, предстояло прятаться больше двух лет.
Жизнь Шафранским спасли соседи — многодетные семьи Ворониных, Стрелецких и Чернецких. Прятали в сараях, зерновой яме, в подполе, иногда — в степи, когда можно — в доме.
Две сестры
Ольга Николаенко из села Аманша Татарская Евпаторийского района вдовой стала летом 1941 года. Мужа женщина в последний раз видела, когда на баржу в Севастополе заходили мобилизованные. Она приехала попрощаться. Взяла с собой младшего ребёнка-грудничка, сын родился 22 июня. Судно, на котором находился муж, до места назначения не дошло: погибло во время авианалёта.
И Ольга осталась вдовой с тремя детьми. А потом в село пришла крымчачка Муся Гренадёр с двумя сыновьями. Может, Ольгу зацепило, что она из Севастополя. Или — что дом разбомбили. Или просто пожалела другую мать, которая надеялась в селе отыскать родных, а те уже эвакуировались.
Ольга приютила беженку. А потом Крым заняли фашисты. До села дошёл приказ зарегистрировать всех евреев и крымчаков. Бывший председатель колхоза, ставший при немцах старостой, Мусе посоветовал скрыться. А детей прятала Ольга. Любое подозрение, любой слух могли стать смертным приговором и Ольге, и её детям. Но староста не только промолчал, он помог. Муся вернулась со справкой о том, что она — татарка, так её и легализовали. Она снова поселилась у Николаенко. Так и жили вместе — до 1945 года. Дочь Валентина вспоминала, что все дети воспринимали друг друга как родню, а их мамы называли друг друга сёстрами.
Подчищали паспорта
Очень немного симферопольских евреев и крымчаков спаслись в декабре 1941 года. Тогда ещё не верилось в запредельную жестокость фашистов, намерение уничтожить всех. Люди считали, что их вышлют куда-то в сельские районы — и шли на пункты сбора. Тех, кто не шёл, убивали прямо возле домов.
История семьи Ачкинази удивительна потому, что уцелела вся семья: муж, жена, шестнадцатилетний сын. Спасли их друзья. У них, кстати, было пятеро детей.
Двенадцатилетний Коля Руденко, узнав об облаве на не явившихся евреев и крымчаков, добрался до Марка Ачкинази, привёл его в свой дом. Родители уже готовили убежище для него и родителей. Вторую «ходку» Коля и его сестра Шура сделали, приведя родителей Марка.
В погребе Руденко прятали какое-то время друзей во время облав и обысков. А потом решили перебираться в деревню, к родным. Шура Руденко до войны училась в строительном техникуме, имела навыки работы с чертежами. В паспортах подчистила бритвой записи в графе «национальность», сверху всем вписала: «караим». Караимов фашисты не трогали. В деревне обе семьи и обосновались. Вместе и встретили освобождение Крыма.
Спасибо, одноклассник!
Эстер Самсонова и её сын Коля избежали декабрьской расправы над симферопольскими евреями и крымчаками. До поры спасала фамилия: отец Коли был русским. Подросток стал кормильцем: ходил в село выменивать продукты на вещи.
В январе 1942-го однажды вернулся — и узнал от соседей, что маму забрали по доносу. Он пошёл за ней, и его тоже арестовали.
«Нас повезли на расстрел на 10-й километр Феодосийского шоссе, мать прикрыла меня своим телом. Пуля задела мою грудь, на всю жизнь осталась отметина, — вспоминал Коля Самсонов. — Когда немцы уехали, я вылез из ямы…». Добрался до Симферополя. Прятался на чердаках, во дворах, крутился на рынке. Через пару недель там и встретил своего одноклассника, Витю Степового. И… рассказал всё: о маме, о расстрельном рве, о голоде и бродяжьей жизни. Одноклассник привёл его домой. Жил он с мамой, и та ни минуты не колебалась, приняв сироту. Хотя знала, что фашисты делают с теми, кто укрывает евреев.
Коля прожил в этой семье несколько месяцев, а потом на рынке попал в облаву и угодил в эшелон, увозивший молодёжь в Германию. В Симферополь вернулся после войны, а со своим спасителем встретился уже в 1951-м.
«Смотри, седая девушка…»
Когда после войны Тамара Маркова приходила на танцы, на неё все оглядывались. Не потому, что выделялась красотой или одеждой. Необычно было сочетание юного лица и… побелевших волос. «Смотри, седая девушка!» — слышала она за спиной.
Поседела Тамара после того, как её забрали в гестапо. По подозрению в укрывательстве евреев.
Тамара с мамой Татьяной жили на окраине Феодосии. Когда фашисты начали регистрацию евреев и крымчаков, укрыли у себя давнюю подругу Татьяны — Елизавету Айзберг и её дочь Валю Тюга. Они часто приходили к Марковым, соседи их знали, но о национальности не подозревали.
После одной из облав, когда Тамаре пришлось убегать и прятаться вместе с Елизаветой и Валей, было принято решение отправить еврейскую семью в квартиру эвакуировавшихся знакомых.
И всё-таки на Марковых кто-то донёс. Арестовали Елизавету и Валю. Потом — Татьяну Маркову и Тамару. Они понимали, что признаваться нельзя, погибнут все. Они не знали, что друзьям удалось спастись: при допросе присутствовала переводчица, знавшая Айсберг до войны. Она убедила немцев, что Елизавета — сирота из Украины, которую воспитывали в еврейской семье. Так и спаслись. Но о судьбе Марковых не знали ничего до освобождения Феодосии.
А их выпустили. Из гестапо вышли седая женщина и седая девушка.
Татьяна Маркова была удостоена звания праведника народов мира.
Нелли и Петровы
В августе 1941-го у Татьяны Петровой родился сын Петя, а у математика ялтинской средней школы № 2 Григория Тектониди — дочь Нелли.
В этой же школе работали сразу трое членов семьи Петровых: отец, Пётр Гаврилович, мать Мария Ефимовна, старшая дочь Наталья.
Жена Тектониди, Рахиль Абрамовна была еврейкой. Ей пришлось зарегистрироваться в управе, нашить на одежду жёлтые звёзды. Муж пытался добыть жене документы, где бы она значилась гречанкой, но безуспешно. И очень боялся за дочь. Девочку не успели зарегистрировать, для новой власти она как бы и не существовала. Но рядом с матерью ей было опасно находиться.
Петровы предложили приносить девочку к ним, укладывать в колыбель к сыну, и присматривали за малышкой. Однажды Рахиль попала в облаву, и её расстреляли. Нелли осталась у Петровых.
Вся семья Петровых — родители и обе дочери, числятся в перечне праведников народов мира.
Мы привыкли называть подвигом короткий миг, когда принимается решение: другой человек важнее, чем собственное благополучие или здоровье. Но праведники совершили другой подвиг, который занял не секунды или минуты — а дни, месяцы, годы. И всё это время они жили с ощущением: один неверный шаг — и за спасение чьей-то жизни придется расплатиться своей.
В Крыму почтили память расстрелянных во времена ВОВ евреев и крымчаков 
В Крыму планируют открыть центр науки об еврействе