Билеты на поезд или корабль были в «бархатный» сезон 1927-го почти недоступны. Огромное количество людей, еще несколько недель назад предвкушавших прогулки у моря, пестрые крымские базары с невероятно дешевыми фруктами, прохладной бузой и брызгающими соком чебуреками, теперь стремились уехать. Никогда еще курортный сезон на полуострове не заканчивался такими невероятными убытками.
Страшные дни
Летние впечатления многих приезжих в том году и так были подпорчены июньскими подземными толчками. Первый, 26 июня, вызвал панику в здравницах, отток отдыхающих, были повреждены некоторые здания. В Верхней Аутке, вспоминал известный краевед Арсений Маркевич, «проходил показательный суд. В это время начались подземные толчки. Когда дом, где находился суд, зашатался, двое служащих со страху выбросились с балкона второго этажа, получили тяжкие повреждения». 29 июня земля снова содрогается. Были жертвы: в одном из домов отдыха погиб инженер Андреевский с сыном. Поврежденными оказались 900 зданий курортов, сумму убытков назвали немалую: миллион рублей. Много это или мало? В 1927 году билет на поезд из Москвы в Севастополь стоил 34 рубля, в гостинице Алушты можно было снять скромный номер за 1,5 рубля в сутки, свежий творог на базаре Ялты стоил 50 копеек за килограмм.
Тогда казалось: самое худшее — позади, в июле и августе здравницы снова были заполнены, текла неспешная курортная жизнь.
И вот наступила ночь с 11 на 12 сентября.
«Я уснул, чтобы проснуться в первый раз в жизни, когда каждая мелочь в твоей комнате, казалось, стала разваливаться. Я увидел перевернутые стулья на полу, разбитое зеркало. Я бросился к двери, пол подо мною закачался, как качается лодка в море. Пол колыхался, вздрагивал, поднялся, заскрипел, будто готов был рухнуть вниз», — так описывал происходившее журналист «Правды» Никандров в своей заметке, опубликованной 15 сентября 1927 года. В эпицентре землетрясения, который находился в море, южнее Ялты, сила толчков составляла 9 баллов.
«Тишина ночи внезапно взорвалась раскатами гула, стуком падающей мебели, обвалившейся штукатурки, звоном разбитого стекла и посуды... Не помню, как я и мои родители выскочили во двор, миновав дверные проемы, где нависали над головой осевшие каменные клинья перемычек, перемахнув через полку с разбитой посудой и кучи обвалившейся штукатурки», — а это уже воспоминания алуштинца, помощника монтера электростанции Сергеева.
Толчки повторялись один за другим, трещали стены и крыши, выли собаки, кричали люди. Сергеев писал, как в панике выбегали на улицу местные жители и отдыхающие. В доме отдыха «Горняк» из-за небывалой для сентября духоты многие спали «в чем мать родила», и после толчков так и бросились на улицу.
Были случаи, когда в ночь землетрясения люди сходили с ума. Например, такой эпизод был отмечен в Гурзуфе. «Но больше всего люди пострадали психически. Сильный подземный гул, раскаты горных обвалов, мычание коров, лай и вой собак, плач и вопли женщин и детей, густая едкая пыль и тьма в комнатах, падение различных предметов и сильное качание зданий действительно приводили в ужас даже самых смелых людей», — констатировал профессор Павел Голландский.
Он подробно описывал разрушения на ЮБК. Например, повреждения Алупкинского дворца, лишившегося декоративных труб и украшений, трещины в его стенах. Или превратившиеся в руины дома Ялты, стены которых складывали просто на глине. Интересно, что знаменитая Форосская церковь, находящаяся, казалось бы, в самом уязвимом положении — на краю скалы, землетрясение перенесла вообще без ущерба. А вот Ласточкино гнездо пострадало основательно.
Всем миром
Утром 12 сентября в Ялте начали действовать команды спасателей, составленные из работников милиции и рабочих. Они разгребали завалы, отыскивая пострадавших. Как ни удивительно, практически все учреждения города работали, несмотря на повреждение занимаемых ими зданий. Например, Морское агентство было полностью развалено, но служащие трудились на открытом воздухе, возле развалин.
Набережная Ялты переполнена была людьми, в садиках и палисадниках люди устраивали бивуаки. Громоздился вынесенный из домов скарб — сундуки, матрасы, узлы, кровати.
Точные данные о количестве пострадавших появились лишь спустя несколько недель после катастрофы: трое погибших, 65 раненых.
Дома, разрушенные полностью и давшие трещины, испорченные электро- и водопроводы, беженцы, пробиравшиеся с ЮБК в Симферополь, местные жители — и лишившиеся имущества, и боящиеся перебираться в дома в ожидании новых толчков… Со всем этим теперь предстояло разбираться крымским властям. Палаточные городки разбивали в скверах, парках и палисадниках, в них жили не только те, кто остались без крыши над головой. Многие просто боялись возвращаться под крыши. В Алуште даже вырос городок из фанерных навесов и домиков, который прозвали «Рио-де-Фанейро». И ведь было чего бояться — 24 сентября толчки снова повторились!
К концу сентября появились официальные цифры: без крова остались 48% жителей южнобережных сел и селений. Общая цифра убытков — 50 миллионов рублей. Крыму сразу же после первых толчков выделили помощь в полмиллиона — на первоочередные меры. Такие как, например, восстановление коммуникаций, разовую матпомощь пострадавшим (4-35 руб.), продукты и теплую одежду.
А 3 октября решением Совнаркома РСФСР на восстановление городского жилфонда Крым получил миллион рублей, 200 тысяч — на крестьянские хозяйства, 100 тысяч — на возрождение курортов местного значения. Уже в следующем году Крым поддержали еще и безвозвратным пособием в полтора миллиона рублей. Составлялся перечень здравниц, которые должны были восстанавливать за счет государства, списки стройматериалов, которые должны быть отправлены в Крым, перечни жителей, которым пришлось встретить зиму в шалашах, бараках и палатках. Кстати, «на Крым» охотно жертвовали и простые люди, устраивая благотворительные концерты, спектакли, лекции — они принесли около 700 тысяч рублей. Выпустили и открытки с фотографиями разрушений на Южном берегу, сбор от их продажи также шел в помощь Крыму.
Весной 1928 года на полуостров отдыхающие ехали неохотно — живы еще были страхи. Зато Владимир Маяковский, приехавший в Крым в том сезоне, очень радовался простору и отсутствию «чистой» курортной публики. Даже стихотворение написал — «О пользе землетрясений».
Последний льготный год. Крымские выпускники решают: экзамены — или ЕГЭ 
Украина боится правды. О довоенных названиях и «двойных» указателях 
Горячее время. Грозят ли курортам Крыма лесные пожары? 
Благодарность или пародия. Зачем художники разрисовали Крым Путиным 
Нерешительные. Что ждёт жильцов, не выбравших форму управления домом