«Мама, приезжай, забери меня! Вчера меня забрали после боя… дяди, привезли в больницу…» «Картинка» подрагивает — снимают «с плеча», без штатива.
Парень на больничной койке говорит почти спокойно. Днем раньше были другие кадры: он, раненый украинский контрактник, брошенный своими командирами, в голос рыдал, что тоже хочет жить. А те самые «дяди» — ополченцы ДНР, кричали: «А он не хотел?» – показывая на тело своего семнадцатилетнего товарища.
Последние месяцы жизни дончанина Андрея ВЯЧАЛО и симферопольца Сергея КОРЕНЧЕНКОВА (на фото) были до краев, до донышка, наполнены войной. Того, что видели они, с лихвой хватило бы на фильм ужасов, посвященный современной Украине. Они, военкоры-репортеры Информационного корпуса ДНР, мотались по всему Донбассу, снимая обгоревшую технику и тела на местах боев, руины на месте сел и поселков. Ордена и медали, найденные в вещах украинских военных в Шахтерске — те отбирали награды у стариков, прошедших Великую Отечественную. Улицы, покрытые осколками стекла и бетонным крошевом, яркое пламя в окнах детского садика.
Андрей и Сергей не были профессионалами, умевшими построить эффектный кадр или вычленить из «картинки» то, что обязательно прикует внимание зрителя. Они просто писали на камеру то, что видели сами, вели видеолетопись войны. И охотно делились этими материалами со всеми журналистами, потому что показать правду было намного важнее, чем вспоминать, кто ее зафиксировал.
Андрей Вячало и Сергей Коренченков пропали одновременно с фотокором МИА «Россия сегодня» Андреем Стениным. Они ехали в одной машине.
«Живут, как горят»
О чем можно спросить в телефонном разговоре или по скайп-связи человека, который только что на улице попал в очередной обстрел или вернулся с передовой? Страшно ли? А он пожимает плечами: к выстрелам и взрывам со временем привыкаешь! И шутит над своей отросшей бородой, рассказывает какую-то фронтовую байку. Так последние несколько месяцев симферополец Георгий ЧЕРНЫЙ, координатор общественного объединения «Национально-освободительное движение» (НОД), общался со своим другом Сергеем Коренченковым.
Они познакомились несколько лет назад, на конференции, посвященной будущему Украины, организованной крымскими активистами. С тех пор Сергей стал неизменным участником всех акций НОД — немногочисленных, почти не замечаемых журналистами.
А ведь мог бы жить спокойно. «По нему было видно, что у Сергея есть какая-то своя задача, миссия, зов души — не знаю, как лучше сказать, — пытается описать Георгий. — Встречаются такие люди, которые живут, как горят, по-другому просто не могут».
Случился украинский Майдан, на тоненьком волоске от большой беды удержался Крым — Сергей стоял среди первых добровольцев, защищавших здание Верховного Совета республики, прошел референдум. «В это время на Юго-Востоке представители киевских властей начали «закручивать гайки», избавляться от инакомыслящих, — рассказывает Георгий Черный. — Сережа за свои деньги снял квартиру, где принимали ребят, которых преследовали на Украине».
Дорога смерти
В середине мая Сергей и еще один крымчанин уехали в Донецк. На одном из блок-постов их задержали нацгвардейцы. «Два дня они провели там, — вспоминает друг Сергея, Александр ХРЕНОВ. — Потом, в наручниках, их переправили через Харьков в Киев. Предъявить ребятам было нечего, их отпустили — тогда еще видимость законности соблюдалась. Но когда Сергей вернулся в Крым, я услышал от него: «Я видел, во что превратили этих людей, но я уже не готов в них стрелять». Поэтому его оружием стала видеокамера.
Практически каждый день Андрей Вячало и Сергей Коренченков находились под артиллерийским обстрелом. Возле их машины взрывались мины, по ним вели огонь из пулеметов и автоматов. Несколько раз на машине они выскакивали на украинские войска, которые принимались стрелять. Сережа говорил друзьям, что каждый раз, когда рядом взрывалось, он повторял: «Лучше б я остался в штабе!» А на следующий день снова выезжал снимать, брать интервью у ополченцев, военнопленных, местных жителей.
С другими журналистами Андрей Вячало и Сергей Коренченков выезжали постоянно, ведь сами отлично знали местность, держали связь со штабом. Последняя их поездка — с Андреем Стениным. Еще утром 6 августа с Сергеем вроде бы кто-то общался.
Картину происшедшего, говорит Георгий Черный, более-менее подробно удалось восстановить. Вечером 6 августа они ехали из Снежного в Дмитриевку. Украинское подразделение перерезало эту дорогу, расстреливая каждую появлявшуюся машину. Автомобиль с репортерами расстреляли из пулемета, но машина не загорелась. На следующий день украинские офицеры обыскали автомобиль: съемочное оборудование, фототехника свидетельствовали о том, что убиты журналисты. Поэтому следы преступления попытались скрыть. «Забрали личные вещи — ноутбуки, телефоны, а внутрь бросили гранату, — рассказывает Георгий. — А еще через день этот участок еще и обстреляли из установки «Град», чтобы вообще следов не осталось».
Правду все-таки спрятать не удалось — нашли машину, экспертиза установила, чьи останки в ней были.
Возможно, когда вы будете читать эту статью, в Симферополь доставят останки Сергея. Тогда похоронят его в конце недели. В феврале ему исполнился 31 год. Он занимался борьбой, любил справедливость, Высоцкого и походы в горы. Часто звонил из Донецка друзьям, подробно расспрашивал о том, чем они занимаются, об их женах, детях, знакомых. Как будто силы черпал из этих прикосновений к обычной жизни. Чуть стеснялся того, что, выступая, говорит не так гладко и красиво, как другие — и не подозревал, что этой прямоте и искренности как раз люди и верили.
Крымчане на Роспотребнадзор надеются, но сами составляют «чёрные списки» 
«Вставайте, будем вас выселять». Что помнят крымские татары о депортации 
Ты без прав! Должники за рулём всполошились и стали платить 
«Меня не кусала звезда». Как живёт актриса, сыгравшая Варвару-красу 
Увидеть мир разумным