Так получилось, что дней между пятнадцатой датой рождения и днём смерти оказалось всего четыре. И ещё месяц с небольшим до освобождения Феодосии, его родного города.
4 марта исполняется 95 лет со дня рождения разведчика 8-го партизанского отряда 3-й бригады Восточного соединения партизан Крыма Вити Коробкова. Пионера-героя. Подростка, схваченного фашистами во время выполнения задания и казнённого врагами.
krym.aif.ru вспомнили о жизни и подвигах юного партизана.
Мечтал рисовать
Подробности о жизни Вити Коробкова так и ушли с теми, кто его знал и помнил. Точнее, его памяти в советское время были посвящены две небольшие книжки. Но они, скорее, про «бронзовую тень» живого мальчика. С додумыванием подробностей военного времени, приукрашиванием и идеологически выверенными эмоциями.
На единственной известной фотографии Витя — мальчик лет десяти-одиннадцати с трогательной чёлкой. Через тринадцать лет после его смерти земляк, знаменитый феодосийский художник Николай Барсамов по этому снимку и по памяти создал портрет. На нём Коробков — вытянувшийся улыбающийся подросток, залитый солнечным светом. На фоне горы Тепе-Оба, куда он наверняка, как и все феодосийские мальчишки, забирался не раз.
Витя любил рисовать. И талант имел нешуточный, недаром же за отличную учёбу и победу в художественных выставках дважды был награждён путёвками в «Артек». Вторая поездка в пионерскую республику была в июне 1941 года. В ту самую незавершившуюся артековскую смену.
«Приезжали в гости военные моряки. Они рассказывали о Севастополе... И знаете, что я им подарил? Я подарил им картину, на которой нарисовал морской бой. Им очень понравилось, и сам командир меня благодарил», — писал он родителям в одном из пяти писем, которые успел отправить домой.
Вернуться домой пришлось раньше. Война всё ближе подбиралась к Феодосии, усиливались бомбёжки. Во время одного из налётов пострадал дом, где жили Коробковы, его мать получила серьёзные ранения — и уехать семья не смогла.
Никого не выдал
Об отце Вити, Михаиле Ивановиче, сведений немного. До войны работал в типографии. Во время оккупации — тоже. У него не было ни единого шанса избежать этой трудовой повинности: ценных специалистов, оставшихся в городе немцы сразу учитывали и заставляли выходить на прежние места работы.
Как именно он оказался связан с подпольем и партизанами, сведений нет. Но Михаил Коробков сделал немало: печатал листовки, доставлял важные сведения. В 1943 году всей семье пришлось уйти в лес — Коробкова стали подозревать и могли арестовать со дня на день. Так отец и сын стали разведчиками 8-го партизанского отряда, действовавшего в окрестностях Феодосии. Оба хорошо знали окрестности, могли выводить группы на задания, собирать информацию о технике и солдатах противника.
Работа в типографии «наградила» Михаила Коробкова профессиональным заболеванием: туберкулёзом. И жизнь в лесу её усугубила. С одного из заданий отец и сын вернулись не в лес, а в Феодосию — старшему нужно было отлежаться. Возвращение незаметным не прошло, и уже в этот день партизанских разведчиков арестовали.
В одной из книг Витя изображён преувеличено осведомлённым, знакомым чуть ли не со всем городским подпольем. Никаких документальных подтверждений тому нет. И это никак не умаляет того, что успел сделать мальчик, любивший рисовать. Он добывал сведения, которые нужны были партизанам представителям заброшенных в Крым разведгрупп. Данные использовались для анализа обстановки в конкретных районах.
На допросе подросток не выдал никого. А скидку на возраст ему не делали: били, как взрослого. Последние дни Витя находился в общей камере. С отцом его разлучили сразу после ареста, но о его судьбе рассказали знакомые, попавшие туда же, куда и Витя: вывели вместе с другими — и всё. Так уводили на расстрел.
9 марта 1944 года среди других обречённых выкликнули и Витю Коробкова.
Зуб, Михельсон, Нурберг
Причастные к поимке и попыткам «разговорить» отца и сына Коробковых нашли далеко не сразу. Созданный немцами отряд «ГПФ-312» — подразделение полевой полиции выполнявшее функции гестапо в зоне боевых действий и ближних фронтовых тылах, по большей части состоял из «бывших наших». Тех, кто связал свою судьбу, карьеру и мечту о хорошей жизни с фашистскими оккупантами.
При отступлении они подались за своими хозяевами, но за границу с ними попасть не смогли. Пришлось устраиваться на освобождённых территориях. Однако им это не помогло.
Служивший в «ГПФ-312» Михельсон, пытавшийся быстро выбить признание из партизанских разведчиков, издевался над Витей на глазах отца. А потом колотил палкой по голове тяжело больного Михаила Коробкова, рассчитывая, что сын дрогнет и скажет, что знает. После войны он стремился уехать как можно дальше от Крыма, его отыскали в Казахстане. Ещё одного немецкого прислужника — Зуба, имевшего отношение к допросам Коробковых, арестовали в Краснодаре. Он жил под прежними именем и фамилией, переменив только отчество.
В 1959 году прошёл процесс военного трибунала Северо-Кавказского военного округа. На скамье подсудимых оказались 6 членов отряда «ГПФ-312», в том числе Зуб и Михельсон. Они были приговорены к высшей мере наказания — расстрелу.
А в 1964 году в Симферополе состоялся ещё один процесс — над переводчиками «ГПФ-312» Альфредом Лампом и Эмилем Нурбергом. По факту, они не только переводили, но и участвовали во всех операциях подразделения, а также лично пытались выбивать показания. «Нурберг участвовал и в аресте феодосийского пионера Вити Коробкова и его отца. Нурберг даже похвалялся тем, что расстрелял отца Вити. А каким нечеловеческим пыткам подвергали отца и Витю!» — писала о показаниях палача «Крымская правда». И они тоже не ушли от наказания.
Витя Коробков был награждён посмертно медалью «За отвагу», а затем — орденом Ленина. В его честь названа школа, где учился мальчик и улица.
В 1954 год был оформлен официальный список «пионеров-героев». В Книгу почёта Всесоюзной пионерской организации имени В. И. Ленина занесли 68 имён. В их числе — имя Вити Коробкова.
В том самом списке — пять подростков из Крыма. Кроме Вити Коробкова это ещё:
- Вилор Чекмак, 15-летний боец Севастопольского партизанского отряда. Находясь в дозоре, обнаружил немецкое подразделение, вступил в бой. Когда закончились патроны, подорвал себя вместе с подошедшими врагами гранатой.
- Володя Дубинин, боец партизанского отряда Старо-Карантинных каменоломен. После освобождения родной Керчи частями Керченско-Феодосийского десанта, помогал сапёрам: указывал заминированных выходы из каменоломен. Подорвался на мине 4 января 1942 г., ему было 14 лет.
- Борис Кулешин. 12-летний мальчик из оккупированного Донецка добрался до порта Поти (Грузия), где смог стать юнгой транспорта «Ташкент». Судно снабжало обороняющийся Севастополь боеприпасами, продуктами, вывозило раненых. Бориса наградили орденом Красной Звезды за то, что во время авианалётов подносил запас для автоматов, набивал обоймы. Во время боя находился на боевом посту, у зенитки.
- 12-летний Валера Волков успел побывать у партизан, которые переправили его в осаждённый Севастополь. Последние дни обороны мальчик провёл в окопах: выполнял поручения, подносил воду и боеприпасы. Во время атаки бронетехники бросился со связкой гранат под немецкий танк.
