«Сами понимаете, никакой гарантии, что мы их встретим…», – предупреждает Роман Зимнухов, старший инспектор природного парка «Караларский» и объясняет: «Можем исколесить десятки километров, но так и не увидеть «тяжеловесов» крымской, да что там крымской, российской орнитофауны. Дрофы — птицы осторожные. И потом, примета: «кого ищешь — вряд ли найдёшь», обычно сбывается».
Степь Керченского полуострова похожа на огромное цветастое покрывало, которое хозяйка сгребла было в стирку, а потом, позабыв о своём намерении, небрежно бросила. Оттого она вся в складках, холмах, балках, украшенных серебром кустиков лоха, волнами ковыля, золотом мальв и подмаренника, лиловым дельфиниумом. И вся эта роскошь вдали оторочена кромкой обрывов, за которыми — море, будто соединяющееся с таким же пронзительно-синим небом. Ну, и где-то между небом и землей — наш «уазик», бодро преодолевающий спуски и подъемы.
Местные консерваторы
Дрофы, которых здесь, в Крыму, греки называли «тои», крымские татары — «дувадах», а русские путешественники — «дрохвы», от людей натерпелись достаточно.
В недавнем украинском прошлом красивые слова и статьи законов о защите природы и охране редких птиц были растоптаны крымскими чиновниками, закрывавшими глаза на развлечения иностранных гостей. Охотники из Объединённых Арабских Эмиратов приезжали сюда на соколиную охоту, заодно отстреливая дроф. Считайте сами, много это или мало, если, например, три года назад одна из таких охотничьих компаний убила двенадцать птиц, а на всём Керченском полуострове насчитывалось около двух сотен дроф.
Дрофы своим непоколебимым консерватизмом и преданностью малой родине напоминают многих крымчан, утверждающих, что «за полуостровом земли нет». Взрослые птицы, сооружая собственное гнездо, выбирают те уголки степи, где родились сами. Весной с дрофами встретиться проще: они озабочены личными делами. Семейное счастье самцов зависит от удачи в ежегодных «разборках» на токовище. Самый сильный из них (в такие моменты они раздуваются, как шары, стремясь привлечь самок), разгоняет соперников и получает право на благосклонность всех представительниц прекрасного пола. «В такие моменты, а токование длится около полутора месяцев, дроф можно пересчитать, мы как раз проводим учёты», — объясняет Роман Зимнухов.
Едем вдоль кромки подсолнухов, это — «самосейки», воспоминание о недавнем наступлении горе-предпринимателей на крымскую степь. Несколько лет назад на окраине Караларского природного парка распахивали земли, сажали «тяжёлые» культуры, не особо заботясь о том, что будет дальше с этой землёй. На то, чтобы залечить такие раны, у природы уходит не меньше двух десятилетий.
Вдруг Роман тормозит: «Туда, вон туда смотрите! Дрофа!» Жму на спуск фотоаппарата и только потом вижу, как тяжело поднимается в воздух крупная птица, держа курс куда-то на возделанные поля. Они, кстати, поздней осенью, когда проклюнутся озимые, станут местом паломничества дроф: «тяжеловесы» обожают проросшие, богатые протеином зёрна пшеницы и ячменя. Тогда на земле, среди молодых всходов можно увидеть отчётливые следы трёхпалых лап. Чем не подарок для уфологов или любителей потусторонних сенсаций?
Особая территория
Сейчас степные гиганты промышляют кузнечиков и прочую достойную внимания добычу на собственных пастбищах. К одному из них мы завернём, сделав небольшой крюк к каменоломне. Вдруг нам выпадет такое же счастье, как компании российских студентов, прямо перед которыми не так давно в этих местах вдруг «материализовалась» молодая заполошная дрофа. Роман подбадривает: недавно в Караларской степи он видел больше семидесяти птиц за один день!
«Уазик» потряхивает на ухабах, из высокой травы вспархивает жаворонок. Его трели, воспетые поколениями поэтов, на самом деле — попытка отпугнуть чужаков от своей территории. Понимай мы по-птичьи, услышали бы о себе много нелестного.
Некогда Караларская степь была закрытой зоной: полигоны, стрельбища, «особые территории». А ещё — останки военного городка у посёлка Багерово, разрушенная взлётно-посадочная полоса, которая могла принимать космические челноки «Буран», колючая проволока, полуразваленные КПП и прочие постройки. «Но как раз военных и нужно благодарить за то, что Караларская степь сохранилась, — уверен Роман Зимнухов. — За то, что не была распахана, местами — застроена, за то, что на большей части территории сохранился уникальный растительный ландшафт».
Первым при нашем приближении с камня вспархивает удод. Далеко не улетает, умащиваясь на ветке кустарника. Ещё шаг, и будто рыжее облако поднимается вверх — пять, семь, нет — больше полутора десятка птиц! «Вот это повезло! — радуется Роман. — Столько удодов одновременно увидеть — это редкость!»
Под подошвами хрустят и осыпаются мелкие камешки, пока мы карабкаемся по отвалам пожелтевшего карьера, птичьи крики становятся резче, я не успеваю вертеть головой, а Роман замечает всё новых и новых крылатых хозяев этого места. Щурка — одна из самых ярких птиц Крыма! Сизоворонка — редкая птица, краснокнижная! И снова удоды, удоды, удоды, «провожающие» нас, будто желающие удостовериться, что благополучно выпроводили незваных гостей прочь.
Роман советует выставить объектив фотоаппарата в открытое окно, так есть шанс «щёлкнуть» встречных пернатых, которые предпочитают держаться подальше от людей. И шанс тут же предоставляется: в полусотне метров — пара журавлей. Мимо, вопросительно присвистывая, пролетает канюк.
Если бы дрофы сидели неподвижно, их маскировка была бы идеальной. Но на своих пастбищах, даже располагаясь на отдых, они то и дело вытягивают шеи, чтобы издалека увидеть опасность. Мы ближе, ещё ближе, и вот самая боязливая дрофа взмахивает крыльями и поднимается в воздух. «Две, три, четыре… девять!», — подсчитываю шёпотом огромных птиц, низко летящих над степью. А через несколько поворотов нас, оказывается, ждёт ещё одно стадо, около полутора десятка птиц.
Ну что ж, примета не сработала, с самой большой летающей птицей России мы всё-таки встретились. От нас зависит, увидят ли её в крымской степи наши внуки.
Дорога домой. Депортированные крымские немцы хотят вернуться на полуостров 
День на «Сахалине». Крымский фермер может прокормить 8 тыс. человек 
Глава Госкомрегистра Крыма: «Некомпетентность мошенников нас радует» 
Сергей Аксёнов об Украине: «Кажется, они сами не понимают, что делают» 
Где живут домовые. Семья Никоноровых из Запрудного создала необычный музей