Многие считали плохой приметой заполнять вкладыш. Чем-то вроде «заявки» на собственную гибель. Поэтому иногда в маленьких пластмассовых пенальчиках хранили нитки и иголки. Или мастерили из них мундштуки.
Так их и находят: на пятнадцать-двадцать погибших до ноября 1942-го — двое-трое с медальонами- «смертниками». И счастье, если вкладыши сохранились и их можно прочитать. Иногда имена «всплывают» иначе.
По надписанным котелкам, приметным вещам, особым обстоятельствам гибели, остаткам военной техники. Но бывает наоборот: имена терялись. От небрежения, невнимания, равнодушия.
3 декабря в России отмечается День Неизвестного солдата. «АиФ-Крым» решили вспомнить яркие истории, связанные с установлением данных защитников
и освободителей полуострова.
Не вернулись
Что можно выяснить по нескольким кускам брони, патронам к пулемёту и самолётной пушке, вытяжному кольцу от парашюта? Понимающим людям такое сочетание может рассказать немало. Например, что здесь разбился штурмовик Ил-2. Причём в 1942 году: об этом «сообщил» боекомплект.
Четыре года назад поисковики из севастопольского отряда «Защитник Отечества» в районе Мекензиевых гор под Севастополем нашли место гибели штурмовика.
Тогда удалось найти родственницу пилота: вдову его сына. И жила она… в Севастополе! Бережно хранила снимки лётчика, запросы о его судьбе, фронтовые письма.
«Кубанский плацдарм», работающий на юге страны, создал карту мест падения самолётов. В Крыму и у его берегов отмечено четыре десятка точек, где погибли или были найдены пропавшие во время войны штурмовики, транспортники, истребители, бомбардировщики. Восстановлены обстоятельства гибели и имена многих лётчиков.
— В 2023 году проектом бюджета предусмотрено 49,6 млн руб. на реализацию мероприятий федеральной целевой программы по направлению «Увековечение памяти погибших при защите Отечества на 2019-2024 годы». В рамках программы в 2023-2024 годах планируется восстановить 21 воинское захоронение (братские могилы) на общую сумму 170,8 млн. рублей.
Будут выполнены работы на братских могилах советских воинов, также планируется выполнение работ по установке 300 мемориальных знаков на всех воинских захоронениях.
Сейчас в Крыму, при содействии краснодарских поисковиков, ведётся ещё один поиск. Трое лётчиков, похороненных на кладбище в Малом Маяке, уже 80 лет числятся неизвестными. Их самолёт был сбит неподалёку, как значится в документе на памятник, «во время авиационного налёта на Ялтинский порт в 1942 г.». Обломки бомбардировщика и останки лётчиков нашли уже после войны.
Уже удалось выяснить, что пропали в это время лишь два самолёта такого типа. Один — 5 июля, уже после падения обороны Севастополя, во время ночной операции по установке минных заграждений в бухте. Второй в июне — при налёте на Ялтинский порт.
Их экипажи установлены. Теперь предстоит пройтись «по цепочке» назад: выяснить, на основании каких документов год гибели лётчиков был определён именно как 1942-й, откуда данные о задании в порту и прочие подробности. Это непростая архивная работа. Но когда она будет сделана, вернутся имена.
Бесфамильная «Шапка»
Молодой врач Сейтлерского партизанского отряда Нина Кострубей лечила… добрым словом. «В моей санитарной сумке вы даже бинтов не найдёте», — призналась она как-то начальнику 2-го партизанского района Ивану Генову. Не было лекарств.
Нина погибла во время большой антипартизанской операции в июле 1942-го. Она с товарищами прикрывала отход раненых. Когда кончились патроны, погибла, подорвав последнюю гранату.
Память о Нине и других партизанах оказалась зачёркнута. Эти люди в один момент стали неизвестными. И произошло это в наше время. Под гремящие со всех сторон лозунги о том, что никто не забыт.
В июле прошлого года к Оксане Лободе, председателю районного отделения одной из политических партий, обратилась внучка партизана Сергея Брусенцова Марина Филиппова. Дед её погиб недалеко от современного села Перевальное Симферопольского района. В 1963 году на этом месте был установлен памятный знак — та самая знаменитая «Партизанская шапка». С плитой, на которой значились имена 40 погибших партизан.
«В 2017 году на памятном знаке были проведены реставрационные работы, по факту изменившие облик и концепцию памятника, — рассказала Оксана Лобода. — Были демонтированы доска с надписью: «Партизанам и партизанкам, павшим смертью храбрых» и плита с именами партизан, чьи захоронения неизвестны, либо отсутствуют».
После этого Марина Филиппова и начала добиваться восстановления прошлого облика памятного знака. И до сих пор добивается. Уже вместе с Оксаной Лободой.
Есть письмо Департамента Министерства обороны России с обращением к администрации Симферопольского района с просьбой вернуть незаконно демонтированные памятные доски на место. Но в ответ — тишина.
«Вас Ванечка спас!»
Наталья Дзюба, специалист по архивному поиску, эксперт лаборатории «Солдатский медальон»:
— На днях на Митридате, в Керчи, подняли молоденького солдата, 1921 года рождения. Вкладыш медальона был в плохом состоянии, но удалось прочитать: Пётр, отчество нечётко, но похоже на «Михайлович». Фамилия не читается. Но есть название села в Ворошиловградской области. Сейчас это Сватовский район — ЛНР, где сейчас чуть ли не ежедневные обстрелы.
Чудом я вышла на Госархив Луганска, созвонилась с главой администрации Сватово. В этой обстановке, когда на ходу надо решать множество важнейших дел, к моей просьбе отнеслись очень внимательно. Везде выслушивали. По соцсетям нашла много земляков солдата, но в ответе — «Мы уже в другом месте живём», «Уехали из-за обстрелов»… И вдруг всё-таки находится человек именно в нужном селе Сватовского района! Очень надеюсь, что получится установить того самого Петра, погибшего в Крыму.
С сентября лежит с Ак-Монайских позиций огромный, толстенный блокнот. Удалось расслоить первые страницы: там накладные. Есть там другие записи: прочтутся ли, будут ли там имена?
Привозили шесть медальонов из Красноперекопска, четыре удалось прочесть. Как искала родственников! У одного, Дубовика, нашлась внучка. Завуч в каком-то питерском лицее. Сначала обрадовалась, потом… внесла меня в чёрный список, деда забирать не захотела. А какой сложный медальон был у бойца Астахова, по кусочкам данные восстанавливала! Нашла правнука в Тамбовской области, тоже педагог. Оказалось, не нужен ему солдат…
А вот забирать Чечина Ванечку 1921 года рождения, из Алтайского края, приехал глава сельского поселения. Военный в отставке. Позвонил мне потом, голос дрожит: через пятнадцать минут после того, как проехал из Керчи по Крымскому мосту, раздался взрыв. А я ему: «Это вас, наверное, Ванечка спас, вы же его домой везли…»
Кстати
Был случай, когда поисковики отряда «Донской» по Семикаракорскому району Ростовской области вместе с симферопольскими энтузиастами совершили практически невозможное. Они установили имя человека из безымянной могилы в станице Большемечетская Ростовской области. Захоронение находилось на частном подворье, в саду. Одна из жительниц хутора, которая когда-то снимала комнату у старых, уже умерших, хозяев, вспомнила их рассказ. Весной 1942 году здесь жил командир воинской части. Однажды к нему наведались несколько фронтовых товарищей, в их числе — молоденький офицер, бывший адъютант командира. Праздничный стол накрыли в саду. И тут начался артобстрел с немецких позиций. Из всех сидевших за столом погиб один: тот самый бывший адъютант. Похоронили его в саду.
Поисковики выяснили, что в то время в этих краях стояла 400-я стрелковая дивизия 51-й армии, которой командовал полковник Яков Вербов. Стали выяснять имена его адъютантов, и наткнулись на данные о технике-интенданте II ранга Василии Кошкине, погибшем весной 1942-го. Дочь уже не полковника, а генерала Вербова жила в Симферополе. В отцовском архиве отыскалась фотография молодого военного с надписью: «На долгую память лучшему другу в жизни, родному папаше от сына Василия в момент нахождения в действующей Красной Армии и совместной работы в прославленной Н-ой дивизии. 6.2.1942 г. В. Кошкин». Этот снимок Василий, возможно, своему «фронтовому папаше» подарил, когда его переводили на новое место службы. За несколько месяцев до своей гибели.
