Неизвестные солдаты. Ошибки прошлого можно исправить

Даже издалека кладбище выглядит неприглядно: скособоченные, проржавевшие кресты, покосившиеся ограды, самые старые надгробья еле выступают из земли. Ямы под некоторыми — давние следы мародёров, рассчитывавших, видимо, чем-то поживиться в старинных захоронениях. 

Всё заросло кустарником, оплетено толстыми, одеревеневшими плетями ежевики. Здесь не уютно и благостно, а тоскливо и уныло: это место давно облюбовано компаниями, у которых вместо столов — могильные плиты, на которые победно водружаются пузырьки с боярышником и аптечным асептическим средством. В кустах — залежи этой, уже ненужной, «стеклотары». 

Остановимся пока с краю симферопольского кладбища на улице Беспалова, у немудрёного памятника на братской могиле.

Кого должны помнить?

Тёмная вертикальная плита, установленная на бетонном пьедестале, увенчана красной звездой. Под ней надпись: «Вечная память героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины в 1941-1945 гг.» И — девять фамилий, расположенных по алфавиту: Бальский И.С., Лиховиин В.И., Маделбан К.С., Моисенко М.О., Патлахов М.С., Петров П.С., Рачков Г.Д., Черный В.Ф., Олифир А.В. 

Но знаете ли вы, что никогда не воевали и не погибали в Крыму и не были захоронены на этом кладбище ни Бальский, ни Лиховиин, ни ещё четверо указанных на памятной доске солдат? И нет среди лежащих в этой братской могиле красноармейца Моисеенко М.О.

Так кому памятник?

Кого мы должны помнить?

Кого благодарить?

История с этой братской могилой, увы, обычна для полуострова. «Неточные и неполные данные на памятных досках воинских захоронений не являются чем-то исключительным, — констатирует военный историк, главный редактор журнала «Military Крым» Сергей Ченнык. — Где-то надписи изначально воспроизвели с ошибками, и не был отражён полный перечень захороненных, где-то данные «потерялись» во время переноса останков из одиночных могил в братские. Было такое, что и братские могилы переносили по разным причинам на другое место — а они на учёте не стояли, не было документов со списком захороненных, и на самих памятных знаках надписи с трудом читались».

Братская могила № 1 на кладбище по улице Беспалова — это как раз иллюстрация «трудностей чтения». Почётный гражданин Симферополя Николай Смирнов, который в советское время занимал должность заместителя председателя горисполкома, сообщил «АиФ-Крым», что кладбище по улице Беспалова уже в середине 70-х находилось «в очень запущенном состоянии».

Охранная зона захоронения была утверждена 15 января 1980 года. Именно этим временем датируются сведения о захороненных в учётных документах. А вот когда появился обновлённый памятник, ещё предстоит уточнить: возможно, в том же 1980-м — или в юбилейном 1985-м, когда руководство Крымской области озаботилось состоянием воинских захоронений. 

Тогда никаких сведений о советских солдатах, лежащих в этой братской могиле в крымских или городских архивах не было. Иначе и надпись выглядела бы иначе и отсылала бы только к 1944 году, не были бы в разной степени — в нескольких случаях до неузнаваемости, искажены шесть (!) фамилий и приведены неверные инициалы рядом с двумя.

Но были ли в то время шансы получить сведения верные? Запрос в Центральный архив Минобороны (тогда СССР) не дал бы результатов, ибо поиск (вручную) вестись мог с единственной отправной точки: наличия основных сведений о солдате — хотя бы имени-фамилии и года рождения. Как установить правильную фамилию, если неизвестно, какие буквы в ней приведены неверно? Каким образом среди сотен тысяч Петровых вычислить именно того, похороненного на конкретном кладбище в Симферополе, если его инициалы на памятной доске написаны неправильно, неизвестен год рождения или хотя бы воинская часть, в которой он воевал?

А вот сегодня у нас есть шанс исправить все эти ошибки. Созданный по инициативе Минобороны РФ огромный сводный электронный банк данных на всех, кто воевал и погиб, пропал без вести, умер от ран и от болезней, попал в плен, позволяет вернуть из забытья имена тех, кто защищал и освобождал нашу страну.

Тайна братской могилы № 1

Нельзя сказать, что поиск нужных сведений, который занял у «АиФ-Крым» несколько недель, был лёгким. Зато и имена солдат, и саму историю братской могилы № 1 удалось восстановить более-менее полно. И теперь известно, как всё-таки звали этих солдат. 

Симферополь был освобождён 13 апреля, причём гитлеровцы ожесточённых и упорных боёв, как правило, избегали, откатываясь к Севастополю. Наши войска двигались и к Бахчисараю, и в направлении Ялты. 

14 апреля части 19-го танкового Перекопского Краснознамённого корпуса догоняли уходящих немцев по Алуштинскому шоссе. Неожиданно — примерно на отрезке от начала университетского парка и до студенческого городка (в то время это была даже не окраина Симферополя, а «загород»), преследование прервалось нападением на колонну. Группа гитлеровцев вступила в бой, пытаясь выиграть время для отхода своих основных сил. В этом бою погибли 10 человек — рядовых и сержантов Красной Армии из двух истребительно-противотанковых артиллерийских подразделений. Восемь из них похоронили на ближайшем кладбище в братской могиле, ещё двух — здесь же, но почему-то в одиночных.

К слову, шестеро бойцов из захороненных в братской могиле № 1 посмертно были награждены орденом Отечественной войны II степени.

Две одиночные могилы их товарищей, погибших в том же бою, к сожалению, до наших дней не сохранились. Скромные пирамидки или другие знаки на их могилах просто не дождались, пока на них наконец-то обратят внимание. Однако сейчас личные данные красноармейцев установлены. 

А вот теперь пора спросить: почему на памятнике девять фамилий, если изначально в братской могиле было захоронено восемь человек? Девятый — красноармеец Моисеенко, который вовсе не М.О. (как в надписи), а М.С. — Михаил Спиридонович. И изначально он был похоронен в Воронцовском парке, примерно метрах в трёхстах от кладбища. А умер в госпитале, от газовой гангрены, вызванной ранением. Произошло это 30 мая 1944 года. Можно предположить, что останки перенесли и перезахоронили как раз в 80-х, во время реконструкции братской могилы.

Одержимые наживой. Кто разграбил захоронения симферопольского рва? Подробнее

ИГ-317

На этом же кладбище есть и братская могила № 2 с точно такой же пространной «временной» надписью, как и на первой. А вот она была «собрана» из девяти одиночных госпитальных захоронений 1944 года.

Госпиталей в первые месяцы после освобождения Симферополя в городе насчитывалось 11. И умерших от ранений хоронили на нескольких городских кладбищах. Однако инфекционный госпиталь (ИГ-317) предпочёл выбрать для погибших от опасных болезней солдат кладбище на некотором отдалении от города.

«Открыта» череда захоронений этого госпиталя могилой красноармейца Опрыжко (в надписи на его надгробии тоже ошибка: «ОпрыШко»), который умер 22 апреля. Могилу обустроили в десятке метров от входа на кладбище, ближе к северной его части. Но сам погост к тому времени был уже довольно густо «заселён», поэтому для следующих захоронений был выбран участок в южной части. Один ряд из девяти могил — умершие с 1 мая по 6 июня, как минимум двое — от сыпного тифа. На этом всё — следующие захоронения умерших в ИГ-317, следовавшим за армией, совершались уже в Запорожской области.

При создании братской могилы надписи на памятной доске воспроизвели тоже с ошибками: искажена одна фамилия, инициалы 5 человек написаны неверно. И появилась фамилия человека, который в ИГ-317 не числился и умершим там не значился — «Романов К.Д.». Не исключено, что рядом с «госпитальным рядом» находилась могила конца 40-х-начала 50-х, отмеченная воинской символикой — например, умершего уже после войны фронтовика, и её «сгребли» в организуемое братское захоронение.

Справа от входа на кладбище есть ещё одна одиночная могила, стоящая на учёте в реестре памятников местного значения. Написано на надгробии: «Шевердеев М.Е.». Камень с чужими — точнее, неправильно прочитанными данными, стоит над останками красноармейца, пулемётчика Василия Ивановича Шевиряева. 

Сегодня нам остаётся спросить самих себя: неужели люди, освобождавшие Крым и Симферополь, не достойны такой малости, как имя на камне над могилой? Ошибка была сделана давно, не намеренно, не нами — но появился шанс её исправить. И им нужно воспользоваться.