Страшные находки
Человеческие кости показались из-под земли во время рытья котлована. На этом месте в конце 70-х началось строительство пятиэтажного корпуса новой поликлиники Республиканской больницы имени Семашко, до войны звавшейся 1-й Советской. Много костей: раскрошенные ножом бульдозера черепа, переломанные рёбра и берцовые кости — горожане, привлечённые слухами о страшной находке, приходили к котловану. Впрочем, на стройку любопытствующих быстро перестали допускать, кости собрали и увезли в неизвестном направлении. Историки пояснили: здесь были захоронения жертв немецких бомбёжек 1941 года.
Мало кто знал, что кости находили и раньше, в 60-х годах. Врач Республиканской больницы им. Семашко Владимир САЕНКО собрал немало материалов по истории больницы, много общался с симферопольскими старожилами и коллегами, которые не одно десятилетие проработали здесь. «В главном корпусе — до войны он был хирургическим, в 60-х было решено сделать первое в городе отделение реанимации, до этого при хирургических отделениях существовали такие койки, — рассказывает он. — Подвального — или цокольного помещения здесь не было, когда его оборудовали, то в одной из нынешних комнат и под лестницей стали находить останки. Почему-то в рассказах тех, кто помнил это событие, упоминается слово «военнопленные». Видимо, были обнаружены форменные пуговицы, пряжки от ремней».
Снова жертвы бомбёжек, похороненные спешно, когда не было возможности даже покинуть здание? Умершие во время оккупации раненые и больные? Или останки, которые стремились спрятать?
Михаил Хорин, молодой врач, закончивший мединститут перед войной и работавший в больнице, вот так вспоминал о первых днях ноября 1941-го: «Появившись на территории 1-й Советской больницы, немцы немедленно выгнали нас из корпуса. Мы перенесли всех раненых в корпус родильного отделения… Нас затем вообще удалили с территории больницы в одну из городских школ».
О том, как выглядела во время оккупации 1-я советская больница, основательно уплотнённая лазаретом (какие-то отделения для «гражданских» на её территории всё-таки оставались), мы сегодня можем увидеть. В краеведческой коллекции Владимира Саенко есть фотоальбом, принадлежавший молоденькому фельдфебелю Люфтваффе Функе. Он спешил запечатлеть свою фронтовую жизнь, а поскольку не миновал ранения и госпиталя в Симферополе, снимал и больничные интерьеры. Здесь есть и позирующие на фоне больничного корпуса приятели, и генерал, приезжавший награждать раненых, и врач с медсестрами в операционной, и приготовленная к банкету в честь Нового года столовая — с ёлкой и гирляндами под портретом Гитлера…
Но, возможно, во время оккупации в этой больнице не только лечили. Как раз об этой странице истории оккупации некоторые краеведы говорят: что-то такое слышали, но смутно, без конкретики. Речь идёт об экспериментах на людях.
В Госархиве РК сохранились показания санитара прозекторской 1-й Советской больницы Симферополя Ивана Симоновича Галкина. Он, уже после освобождения города, показал яму с останками шести человек — по его словам, жертв экспериментов немецких врачей.
Иван Галкин со своим новым шефом — немецким врачом Кунтером, увиделся 15 ноября. Тот уже пронесся по самым значимым медучреждениям города — от тубдиспансера до психиатрической больницы, изымая микроскопы, лабораторную посуду, инструменты, микротомы — аппараты, позволяющие делать тончайшие срезы тканей для микроскопических исследований. Кроме шефа Кунтера к лаборатории, устроенной рядом с прозекторской, были приписаны врач Шульц, фельдшер-секретарь Бахтель, два немецких санитара — Франц и Феликс. Трое русских санитаров должны были также трудиться здесь, на своих прежних рабочих местах.
Работа санитара Галкина
«5 января 1942 года я и санитары Мисюра и Старун видим два трупа юношей в гражданском, в коридоре на топчане. Под ними запекшаяся кровь. Спросили у Франца: «Что это?» Он ответил: «Партизаны!» Потом мы посмотрели их, оказалось, у них косые швы — вырезаны почки и грубо зашиты, а по телу разлита запекшаяся кровь — значит, разрезы были сделаны на живых, как были, в одежде. А на полке в двух банках с формалином стояли почки под номерами. Я спросил у Франца, что это за почки. Он ответил, что это для шефа, шеф наш — специалист по почкам, это отложено лично для него».
Немецкий хирург с двумя русскими медсестрами Анной и Лидией делает операцию немецкому солдату (Симферополь, 1942 г.). Фото: Из личного архива Владимира Саенко
Санитара удивило, что доктор Кунтер лично наблюдал за захоронением тел: этих людей закопали в общей «яме для гражданских». В течение нескольких дней появились ещё четыре похожих тела — в крови, с грубыми косыми разрезами, а полка пополнилась новыми банками. «Потом шеф стал ходить в тюрьму (лагерь пленных) и, по-видимому, отобрал там несколько человек, которые находились в особом месте, где им санитары носили особую диетическую пищу, — показывал Галкин. — Я спросил у санитара: «Почему вы носите им отдельно пищу?» Он ответил: «Нет соли, нет мяса — точная диета». И когда эти люди умирали, шеф привозил их в прозекторскую, вскрывал при нас только сам. Брал почки и ставил их туда же, под номерами».
Галкин лично присутствовал только при вскрытиях уже умерших «подопытных» — тех, которых выдерживали на безбелковой и бессолевой диете. Но по ночам доктор Кунтер тоже работал, следы этой ночной работы санитары заставали после того, как «шеф» отобрал из авиационного госпиталя нескольких военнопленных: «Утром мы видели два трупа, на которых были косые разрезы, окровавленных. Маска была в употреблении, а на окне стояли пузырьки из-под хлороформа. Фриц пьяный был, говорил, что это были партизаны. Мы их осматривали, но огнестрельных ран не было». Подопытную группу доктор Кунтер, как утверждал санитар, имел и в тюрьме, оттуда регулярно привозили тела, которыми он занимался лично.
Место захоронения шести «экспериментальных Галкин указал: специально для них недалеко от прозекторской вырыли яму, которую, по словам санитара, исследовали после освобождения Крыма, в 1944-м. Где остальные — а немцы «работали» с интервалом 2-3 дня, он не знал. Может, тоже на территории больницы, может — на Армянском кладбище, где хоронили военнопленных, умерших в тюрьме и страшном концлагере «Картофельный городок». Кстати, санитар описывает, как ещё неисследованное тело из экспериментальной «тюремной» группы по недосмотру отвезли на кладбище. Наверное, косвенно судить о том, какой величиной был Кунтер, можно по той панике, которая поднялась. Срочно были вызваны комендант тюрьмы, главный врач, тут же отыскали военнопленных, знавших в лицо умершего. Их послали под конвоем на кладбище, чтобы свою «добычу» врач получил.
«В мае 1942 в подвальном помещении бывшего глазного кабинета приготовили 8 матрасов, а затем поставили стол и привели людей и держали их до сентября. За ними смотрели немецкие санитары, которые носили им пищу из диетической кухни для почечных…», — описывал дальнейшие события санитар. Только один из подопытных умер, остальных анатомировали в июле и августе живыми: немцы торопились завершить свои исследования. К тому времени «на хозяйстве» остался лишь доктор Шульц — шефа Кунтера позвали в дорогу какие-то неотложные дела. А санитары занимались упаковкой банок с изъятыми органами для отправки в Берлин.
В том, что Галкин действительно работал в больнице, сомневаться нет оснований: он перечисляет несколько фамилий сотрудников, которые тоже трудились там во время оккупации: «Зеленецкая (инфекционное отделение), Поляков (рентгенолог), Кискачи, Ефетов — 2-е терапевтическое отделение. Санитар Мисюра умер, Старун расстрелян».
То, что описано в документе, действительно похоже на практическое исследование в рамках научной «почечной» темы.
В Госархиве Крыма хранится «Список немецко-фашистских преступников, совершивших злодеяния на временно оккупированной территории Крымской АССР». Под номером 155 в нём значится Эйнкорн — начальник лазарета, врач. Обвиняется в том, что являлся «организатором и исполнителем, проводил опыты над живыми людьми — советскими военнопленными». Впрочем, скорее всего, он именно способствовал живодёрским экспериментам, не мог не знать, что творится в прозекторской лазарета.
А вот № 156 — «Кюнтер, немец, руководитель фельдпрозектуры «Б», г. Симферополь. Производил опыты над живыми советскими людьми, а затем умерщвлял их». № 157 — «Оскар Шульц, немец, его помощник». В перечне есть ссылки на источники, где зафиксированы факты преступлений — «следственные материалы, в Чрезвычайной государственной комиссии, отдел по расследованию злодеяний, причинённых немецко-фашистскимизахватчиками». Значит, было следствие, были факты, другие свидетели.
Вот, кстати, один из протоколов допроса свидетеля — врача Иосифа Кискачи, работавшего во время оккупации в 1-й советской больнице: «Это было в декабре месяце 1941 года. Проходя по территории 1- Советской больницы, мимо глазного отделения, я услышал, что меня кто-то зовёт. Оглянувшись, я увидел из окна подвального помещения 3 головы, из которых одна сразу почему-то фиксировала моё внимание. Это совершенно белая голова (волосы белые, борода седая), бледный лицом, истощённый. Он назвал себя Арошовым и только тогда я увидел в нём своего хорошего знакомого тов. Арошова Ив., бывшего нарсудьёй в г. Симферополе. Он только и успел мне сказать и передать его семье, что он здесь погибает. Дальнейшим нашим разговорам помешал немец, внезапно появившийся из-за угла».
Кискачи решил поинтересоваться тем самым помещением, где находился бывший народный судья. Одна из сотрудниц сообщила, что в этом подвале ещё недавно сидело 5 человек. Кто такие, не знает — скорей всего, пленные красноармейцы. Они — «кролики» в экспериментах, которые проводят немцы, двое из подопытных, возможно, уже погибли.
Врач Кискачи своё слово сдержал, навестил семью Арошова, узнал, что глава семьи попал в плен, его удалось взять на поруки уличному комитету, но вскоре его арестовало гестапо. «У меня не хватило мужества сказать убитой горе женщине, что он сейчас в подвале 1-й совбольницы и что он является подопытным «животным», — признался Иосиф Кискачи. С того дня он, проходя мимо подвала, присматривался к окнам, через несколько дней заметил, что помещение опустело. О судьбе обитателей подвала Кискачи узнал от того самого Галкина, работника прозекторской — уже после освобождения Крыма. Кстати, показания Галкин специально повторял для судмедэксперта.
Имя доктора Кунтера не значится в перечне знаменитых немецких врачей-убийц, проводивших масштабные опыты на заключённых в концлагерях. Скорее, он был исследователем куда меньшего масштаба, который не упустил данный войной шанс проверить свои теоретические выкладки на «человеческом материале». Возможно, даже успел в какой-то из работ изложить результаты своих трудов, ради которых были уничтожены в Симферополе несколько десятков людей.
Кстати
Профессор Константин ЕФЕТОВ, заведующий кафедрой биохимии Медицинской академии Крымского федерального университета, представитель знаменитой крымской династии врачей Ефетовых:
— Во время оккупации Симферополя в 1-й Советской больнице работал мой дедушка, Михаил Ефетов. Собственно, в оккупации оказалась вся семья. Немцы их выселили из дома, но никого не тронули, хотя взрослые боялись, что в любой день за ними могут прийти. Дело в том, что дедушка в своём терапевтическом отделении под видом «гражданских» больных прятал раненых партизан, а также брал больничные медикаменты и перевязочные материалы и передавал их для партизанского отряда. И чудо, что его не вычислили, никто не выдал.
Всё, что рассказывал дедушка о том времени, в нашей семье помнят. Но он никогда не упоминал даже о слухах относительно экспериментов немецких врачей.
Комментарий
Ирина ВДОВИЧЕНКО, директор музея истории Симферополя:
— Мне не приходилось в каких-либо публикациях, посвящённых оккупации Симферополя, читать об экспериментах на людях. Однако когда-то я слышала, как одна из коллег рассказывала что-то похожее группе экскурсантов. Она сообщила, что где-то об этом читала или кто-то поделился такой информацией, но более точных сведений добиться не удалось.
Тем не менее, стоит иметь в виду, что пережившие оккупацию люди иногда могли в своих рассказах что-то утрировать или искажать. Многих, особенно тех, кто в то время был официально трудоустроен, не раз вызывали на допросы, в подробностях выясняли, на что жил человек, как относился к оккупационным властям, и так далее. И кое-кто пытался отвлечь внимание от себя, живописуя те ужасы, свидетелем которых даже не был.
Фото: из альбома немецкого военного, пациента госпиталя на территории 1-й Советской больницы г. Симферополя. Личный архив Владимира САЕНКО, предоставлено для «АиФ-Крым».
Смотрите также:
- Сняли с «крючка». Почему Крыму перестали выдавать бесплатные наркотики →
- Черный декабрь. В 1941-м в Крыму расстреляли тысячи евреев →
- Шанс на жизнь. Кто поможет больным гепатитом? →