Дым, цветущие деревья, здания с провалившимися крышами и потемневшими от копоти стенами, красные флаги на развалинах — там, где уже прошли наши части. И надо всем этим — синее весеннее небо. Таким был Севастополь 9 мая 1944 года, в день своего освобождения.
Так по нему и шли красноармейцы и краснофлотцы: местами — по улицам, изрытыми воронками, засыпанными обломками бетона и кирпича. Местами — пробираясь через руины домов. В центре города уцелело всего около десятка зданий. Высился остов Панорамы: купол представлял собой обуглившиеся балки. Догорали склады в районе вокзала, сгрудились у взорванных рельсов брошенные немцами составы.
О том, каким увидели Севастополь его освободители, вспоминают «АиФ-Крым».
Людоедская директива
До войны в Севастополе жили чуть больше 109 тысяч человек. Сразу после освобождения в городе зарегистрировали 1905 человек вместе с детьми. По состоянию на конец 1944-го, вместе с вернувшимися и прибывшими на работу в город, насчитывалось около 11 тысяч населения.
Многие севастопольцы погибли от голода во время оккупации, были убиты фашистами, вывезены в Германию.
А за считанные недели до освобождения города немцы принялись исполнять спущенную сверху директиву.
Из показаний военнопленного бывшей германской армии Венцеля Августа Лизлера:
«Днём 1 или 2 мая 1944 года в городе Севастополе в автотранспортной роте 336 пехотной дивизии были собраны старшиной роты Рашке, который объявил, что зачитает приказ командующего немецкими войсками в Крыму... В нём говорилось, что всё трудоспособное население Севастополя должно быть эвакуировано на работы в Германию».
С конца апреля по улицам забегали солдаты с жандармами: выгоняли из домов севастопольцев, без оглядки на «трудоспособность». К тому времени немецкому командованию было важно уже не столько вывезти потенциальных рабов, сколько набрать побольше местных жителей. Им предстояло стать «живыми щитами» при эвакуации немецких и румынских войск из Севастополя.
Жительница Корабельной стороны Елена Диденко вспоминала, как собирали всех жителей улицы, даже лежачих больных выносили из домов. Потом погнали в Стрелецкую бухту, загнали в трюм корабля. Два дня без воды и еды провели там севастопольцы. «3 мая нас сняли с парохода, построили на пристани и стали выдавать по маленькой буханке хлеба каждому, при этом немцы фотографировали нас», — рассказывала Елена Ивановна следователю СМЕРШ ЧФ.
В этот раз людей посадили на палубе. Елена насчитали 17 судов, которые вышли в море вместе с теплоходом. И вдруг ночью все они повернули назад, к городу: дорогу преградила эскадра советских кораблей. Потом налетели самолёты. Фашисты приказали людям кричать и махать — чтобы лётчики видели гражданских. Пароход пострадал от взрыва, оказавшихся в воде немцы спасать не стали. В живых осталось 59 из 650 человек. Уцелевших доставили в Севастополь, и многим удалось сбежать во время очередного обстрела.
Кому-то повезло меньше. Одни «живые щиты» погибли на баржах и пароходах. Другие были доставлены в румынскую Констанцу, в лагеря. Освободили их спустя несколько месяцев.
- 8 мая немцами были взорваны подплавские пристани. К подрыву были подготовлены железнодорожные мосты и водная станция ЧФ, но их уничтожить фашисты не успели. Зато ранее они несколько дней спускали под откос железнодорожные составы и взрывали рельсы на участке от станции Севастополь до Инкермана.
- 4-7 мая в Севастополе шли расстрелы... лошадей. Увезти коней — ценную тягловую силу, фашисты не могли. Поэтому на берегу бухт — в Инкермане и в районе мыса Херсонес, расстреливали лошадей и сбрасывали туши в море. За эти дни было уничтожено не менее 22 тысяч животных.
Город жив!
Горящий, разрушенный Севастополь жил. Потому, что были живы его жители. Они появлялись по мере того, как наши части проходили одну улицу за другой, выбивая фашистов. Севастопольцы вылезали из убежищ, развалин, подвалов, бросались к людям в советской форме.
«У руин здания горисполкома лежат два гитлеровца, на груди у них рыцарские кресты, — описывал ранее утро 9 мая 1944 года военный фотокор Борис Шейнин. — Из подвала разграбленного Военно-исторического музея выбегают со слезами на глазах три женщины и маленькая девочка... Просится на руки и кричит: «Папочка!» Девочка обнимает нашего шофёра, немолодого солдата... Мимо проходит большая колонна пленных фашистов. Где-то опять стреляют, и пленные шарахаются в сторону. А потом, когда стихает обстрел, быстро строятся снова в колонну. «Здорово! — восклицает кто-то. — Как дрессированные собаки... нет, скорей, шакалы».
О шакальей сущности мимоходом в своём очерке упомянул и военкор газеты «Красный флот», писатель Леонид Соловьёв. Он тоже увидел город в день освобождения. Взорванный плавучий кран, затопленные в бухте немецкие корабли, разрушенный порт.
В Лабораторной балке увидел первого убитого в уличном бою фашиста: «Он лежал в пыли и ничтожестве, навзничь, в зеленом своем лягушачьем одеянии. В левой его руке был зажат автомат, в правой — курица. Хозяйка домика, увидев, что мы с удивлением рассматриваем эту карикатуру, неожиданно воплотившуюся в действительность, пояснила: «Это, как к вечеру стрельба пошла, он заметался, схватился бежать, — заскочил к соседке на двор, ухватил курицу — и вниз... Тут его наши и подстрелили...».
На улицах ещё было опасно, но севастопольцы не могли оставаться в укрытиях. Они хотели видеть освободителей, стремились сделать хоть что-то для них. Дети тащили вёдра с водой, взрослые наперебой предлагали провести, куда нужно. Многие люди просто пристраивались рядом с колоннами солдат — и просто шли рядом...
Конечно, были среди освободителей те, кто вырос в Севастополе или учился здесь. У кого-то даже получалось пройти поближе к родному дому, оставить надпись на стене: был тут, жив! А вот живы остались ли в живых адресаты?
Хроника освобождения Севастополя
- 15-16 апреля части красной Армии вышли к оборонительным рубежам Севастополя и безуспешно попытались взять город «с ходу».
- 18-19 и 23-24 апреля проведены штурмы города, которые также не дали результата.
- 26 апреля – 4 мая шли локальные бои и проводились разведки боем.
- 5 мая пошла в наступление 2-я гвардейская армия 4 Украинского фронта. Взломана оборона противника в районе станции Мекензиевы горы.
- 7 мая начат штурм Сапун-горы, продолжавшийся 9 часов. Произведён захват горы и примыкающих возвышенностей.
- 8 мая наши войска вышли к Северной бухте, взяты Караньские высоты, 19-й танковый корпус наступает в направлении мыса Херсонес, бухт Круглая, Омега, Камышовая и Казачья.
- Севастополь освобождён 9 мая, но остатки немецкой армии были добиты 12 мая.
Первый хлеб
Выбирались наружу те, кому удалось спастись от неминуемого угона в «эвакуацию». Были люди, которые просили родных замуровать их в подвалах — и прожили там несколько недель. Шестеро девушек до освобождения города прятались в яме, которая щелью соединялась со стеной домика. «В неё нам подавали пищу, — рассказывала одна из этих девушек, Люба Сафронова. — Только ночью мы выбирались подышать воздухом».
10 мая в Севастополе высадился «десант» хозяйственников — людей, которые работали в городе до войны и во время обороны города. Второй секретарь горкома партии Антонина Сарина вспоминала: «Откровенно говоря, на какое-то время мы растерялись, с чего же начинать. И, главное, с кем начинать ликвидацию завалов, уборку трупов бойцов, и где разместиться. Где размещать раненых».
Для госпиталя в разрушенном Севастополе места не было, военное командование решило организовать его за городской чертой.
А что до всего остального — подтянулись люди. Пришли сами и предложили помощь.
К вечеру этого дня два водопроводчика смогли запустить городскую водонасосную станцию. На хлебозаводе сотрудники сами исправили, как могли, повреждения — и испекли первый хлеб из утаённой от фашистов муки. Начался разбор завалов — пришли добровольцы.
10 мая заработала первая радиоточка на нынешней площади Ушакова — и у репродуктора собирались люди, дожидаясь сводок Совинформбюро.
14 мая севастопольцы посмотрели первый кинофильм: кинотеатр заработал в подвале на улице Ленина. Первые фильмы, которые они увидели — «Два бойца», «Она защищает родину», «Малахов курган», «Чапаев».
Вышли в море рыбаки — нужно было кормить людей. А каждый этот мирный рейд был подвигом: у берегов Севастополя мины встречались чуть ли не чаще, чем рыбные косяки. Первые бригады колхоза «Рыбацкая коммуна» привозили по 500 центнеров рыбы в день.
Возвращавшиеся в город люди становились... пещерными жителями. На Северной стороне селились в пещерах на склонах. А городские кладбища со склепами — частично освоенные ещё два года назад изгнанными из своих жилищ севастопольцами, тоже были востребованы. Самостоятельно разбирать развалины домов было опасно — немцы устанавливали там мины.
Но город был жив. И его жители верили: отстроят.
Освобождение Севастополя 9 мая 1944 года
