Это очень долго — набирать сообщение, целясь в кнопки клавиатуры зажатым в зубах карандашом. Но у Светланы другой возможности писать нет. Не так давно на её странице появился большой пост о том, что она скучает по своим детям. «Опекунша отобрала телефон, который я подарила старшей дочери, запрещает им мобильную связь со мной, дети хотят к нам, хотят общаться, они напуганы...»
О крымчанке Светлане Семеген «АиФ-Крым» писали несколько раз за последние десять лет. Её история гремела по многим СМИ: девушка с парализованными руками и ногами в гериатрическом интернате — а в Крыму нет заведения, где могли бы жить молодые инвалиды — встретила своего «принца». На коляске, но взрослого, красивого, обещавшего любить и защищать. А потом у них появилась дочь. И вторая дочь.
«Вокруг одни бабушки»
От Светланы мать не отказывалась. А когда той исполнилось двенадцать, отправила в Цюрупинский интернат для детей с церебральными параличами. Женщина понимала: ребёнку надо учиться. В том числе — и жить со своей болезнью. Ну, а на руках были и другие дети. С семьёй так и сохранились хорошие отношения, особенно с младшей сестрой, которая чаще всех навещает Светлану.
Но жить к себе выпускницу интерната родные взять не смогли: некуда и нет возможности быть постоянно рядом. Так что — только интернат для пожилых в Симферополе.
«Мне было восемнадцать лет, трудно на новом месте привыкать, — вспоминает Светлана. — Вокруг одни бабушки, было тоскливо и страшно: неужели это навсегда?» И ещё угнетало осознание собственной беззащитности.
А тут — Анатолий Шугаев. Старше на двенадцать лет. Однажды вступился за девушку в одном из конфликтов. Может, спустя какое-то время влюблённость превратилась в другое: желание, чтобы рядом был кто-то сильный, смог защитить.
Семейные пары в гериатрическом интернате не редкость. Бабушки и дедушки тут тоже часто находят «вторую половинку», женятся, обустраиваются вместе. И Анатолию со Светой выделили комнату... А потом пара объявила, что ждёт ребёнка.
Светлана была счастлива: похоже, складывалась самая настоящая семья, которую она представляла. Главное, что были все шансы родить здорового малыша. Так и получилось.
Но в свою комнату в интернате Светлана и Анатолий летом 2013 года вернулись вдвоём. Малышку поместили в Дом малютки. Иначе — никак: по закону с детьми жить в гериатрическом интернате нельзя. А своего жилья у Шугаевых не было. И, в отличие от многих других людей, выросших в детдомах и интернатах, не полагалось: ни он, ни она не были сиротами.
Взрослые и дети
По всему Крыму тогда волонтёры, правозащитники и просто неравнодушные люди, которых тронула судьба семьи инвалидов и их новорождённой дочки, перебирали варианты, при которых её не придётся разделять. Самым реальным казался такой: найти семью, которая примет под опеку малышку и её родителей.
И отыскали Александру Островскую из Джанкоя — женщину, ставшей мамой не только своим, но и многим приёмным детям. На её подворье, помимо большого дома, была времянка в две комнаты — чем не жильё для молодой семьи? В 2015-м Светлана и Анатолий с дочерью перебрались на новое место.
Им ещё пришлось повоевать за то, чтобы опеку отдали именно Александре, пережить небольшой «строительный бум», и узнать... что ещё раз станут родителями. Опеку над второй дочерью также взяла Александра.
...Та «картинка» счастливой семейной жизни, которую рисовала Светлана, так и осталась мечтой. Будем честными: людям, выросшим в «казённом доме», невероятно сложно начать жить самостоятельно. А если оба инвалиды? И мужу нужно ухаживать за собой, женой и ребёнком — а характер у него «не сахар»?
Сначала пролегла трещина в отношениях с опекуном, и взрослая часть семьи Шугаевых вернулась в Симферополь. Жили какое-то время у друзей. Потом распался брак, Анатолий вернулся в интернат. А Светлана — нет. Говорит, что для неё ничего страшнее нет, чем жизнь в «казённом доме».
Сейчас она называет приютивших её Олега Буева и его жену Нину братом и сестрой. И говорит, что живут они все хорошо и дружно. Тревоги и волнения Светланы, признаётся Олег, давно стали общими.
Всех жалко
Обе девочки живут в Джанкое, менее чем в ста километрах от Симферополя. Им уже десять и восемь лет. Знают, что у них есть родители. Конечно, любят их. Хотя измерять степень детской любви — дело неблагодарное. Папа и мама не рядом, а опекун — Александра Островская, их вырастила с младенчества. Её они тоже называют мамой.
Пост Светланы в соцсети, с которого началась эта статья, сразу собрал немало откликов. Были советчики, были те, кто искренне возмущался и негодовал, нелицеприятно высказывался в адрес опекуна. Действительно, как можно лишать маму возможности видеть своих детей, даже говорить с ними по видеосвязи и телефону!
Но правда в том, что нет в этой истории злых и жестоких людей, которые сознательно хотели бы ранить или уязвить друг друга. Просто существуют они, если так можно сказать, в разных измерениях.
И каждый оценивает ситуацию «со своей колокольни».
У Светланы в Симферополе размеренная жизнь, в которой порой случаются и поездки. Есть возможность в хорошую погоду выбираться в коляске во двор, благо дом в частном секторе.
Несколько лет назад она узнала, что может... рисовать. Кисточку сжимает в зубах — и, мазок за мазком — появляется очередная картина. Заснеженные деревья, храм, радуга над лесом.
«Сначала начала делать работы из папье-маше, — вспоминает Светлана. — Кусочки бумаги приклеивала на основу. Потом взялась за краски. Рисую, когда есть настроение».
Много времени Светлана проводит за компьютером. Она сама научилась монтировать видеоролики и делать слайд-шоу, «гуляет» по Интернету.
Александра Островская в Джанкое занята детьми. В её приёмной семье есть и другие воспитанники. Каждому нужно время и внимание.
«Привозить девочек каждые выходные, как хочет Света, нет возможности, — объясняет Александра Островская. — Тем более, оставлять их с мамой. Я за них отвечаю 24 часа в сутки, поскольку родители ограничены в правах. Кроме того, у детей в выходные бывают конкурсы, выступления, к ним приходят репетиторы. Они, в конце концов, болеют».
Да, говорит опекун, иногда есть возможность, когда приходится выбираться в Симферополь, брать с собой девочек. Но всё равно она не может их оставить у мамы и отправиться по своим делам. Как вариант, можно вместе погулять в парке — и такое было.
Но ведь есть телефоны?
«Иногда звоним — не можем дозвониться, а Света иногда и в одиннадцать вечера может набрать, я и говорю: дети уже спят, — рассказала Александра. — Днём тоже не всегда можно обеспечить возможность общаться: уроки, кружки. Созваниваемся по моему телефону. Света настаивает, чтобы девочки говорили без моего присутствия — а какие могут быть секреты? Разговаривай, дети расскажут все свои новости, даже споют. Свои телефоны я девочкам даю только когда они куда-то выезжают: допустим, в лагерь, с классом на экскурсию — чтобы были на связи».
С другой стороны, мама всё-таки хотела бы говорить с дочерями наедине. Наверное, на эту уступку можно было бы пойти. Для Светланы это очень важно.
А как лучше?
Александра видит будущее детей в том, чтобы дать образование, хорошую профессию, нормальный старт в жизни. Поэтому — скрипка и фортепиано в музыкальной школе, хореография, художественный кружок, пение и даже самбо.
Больше всего опекуна волнует то, что девочки вырастут и у них не будет никаких перспектив получить своё жильё. Потому, что не являются «детьми, лишёнными родительского попечения». Папа и мама в родительских правах только ограничены, платят алименты, хотят общаться. По закону, лишать прав не за что: они не виноваты в том, что не могут сами заботиться о детях.
«Было уже такое: опека настояла, чтоб я подала иск в суд о лишении Светы и Толи родительских прав, — вспоминает Александра. — Но в суде было столько слёз, упрёков: «Ты такая жестокая, за что так с нами?»! Я пыталась объяснить: зачем это делаю, но меня тогда не услышали. Кричали: «Да мы им сделаем жильё!» Господи, да они сами в душе дети — наивные, верящие что всё само собой образуется! Я сама тогда отказалась от иска».
Прошло время, и сейчас Светлана готова обдумать тяжёлое для неё решение о родительских правах. Возвращается к мысли о том, что будет лучше для детей. И готова, когда девочки подрастут, поговорить с ними об этом. Рассказать, что будет любить их, несмотря ни на что.
А что до общения сейчас, то Светлана считает: ситуация дошла до «точки кипения», когда только постороннее вмешательство может её изменить.
Можно потребовать через суд порядка общения с детьми. Возможно, даже чтобы их привозили раз в месяц. Но эти свидания всё равно невозможны без присутствия опекуна: таков закон.
Можно просто договориться. О созвонах хотя бы пару раз в неделю — в то время, когда дети свободны от своих занятий. Или о регулярных голосовых сообщениях от девочек. Или общении по видеосвязи. О том, кто, когда и к кому приедет.
Эти отношения, как ни грустно говорить, вписываются только в оговоренный заранее график, а не в порывы чувств.
И хочется верить, что взрослым удастся договориться.
