С 1 декабря россиян ждут очередные пенсионные нововведения. Те, кому в ноябре исполнилось 80 лет, начнут получать удвоенную фиксированную часть страховой пенсии. Повысят выплаты и инвалидам I группы. Пенсионное обеспечение в нашей стране предполагает, что даже минимальная пенсия по старости обеспечивает потребности человека.
Но было в Крыму время, когда пенсии являлись скорее «декларацией соцобеспечения», нежели пособиями, позволяющими худо-бедно на них существовать. Мало кто знает, что на оккупированном полуострове люди тоже получали пенсии. Хотя далеко не все...
Прожить нельзя
Соцобеспечением занимались городские и районные управы. В каждом городе пенсионные фонды формировались из налога на соцобеспечение. В 1942 году он составлял 3 рубля в месяц. Платили его все, кому исполнилось 18 лет.
Для немецкого командования даже иллюзорная забота о населении была частью пропаганды.
Дело в том, что прожить на обычную пенсию, составлявшую 90-150 рублей в месяц, было невозможно. Уже через несколько месяцев после начала оккупации немцы фактически ограбили крымчан, заставив сдать «лишние» продукты. На Южном берегу Крыма люди голодать начали уже в ноябре 1941-го.
«На улицах появились люди с опухшими лицами, — писал в своем дневнике ялтинец Николай Дешкин, бывший бухгалтер Крымского управления по борьбе с оползнями. — Попытки населения отправиться в степные районы были тщетны, так как пропусков не давали даже в район Ялты. Так Ялта и варилась в собственном соку до февраля 1942-го, и за это время вымерло столько, что всем стало заметно малолюдство на улицах Ялты».
Дешкин приводил и цены на рынке в ноябре. Так, за молоко просили 35-40 р. за литр, кукуруза стоила 50-60 р. за кг, пшеница 60-90 р. за кг, яйцо 10-15 р. за штуку, головка чеснока 7-8 р., яблоки 20-30 р. за кг, помидоры 25 р. за кг, капуста 20-30 р. за кг. Недосягаемыми были сало, сливочное масло, мясо — цены на них стартовали от 300 рублей за килограмм.
Но все-таки даже символические выплаты имели значение для стариков. Тем более, что к пенсиям прилагались карточки на хлеб, иногда — талоны в столовую, где всего за 2-3 рубля можно было получить обед. Отвратительного качества, без мяса — но все-таки пищу.
В Госархиве Республики Крым сохранились некоторые документы о соцобеспечении крымчан, в том числе обращения о назначении пенсий.
«Я все время состоял инвалидом труда 1 группы, — писал в феврале 1942 года в заявлении в Симферопольскую управу местный житель Аверьянов, которого по неизвестной причине лишили крохотной пенсии. — Почему мою пенсионную книжку отобрали? Я совершенно ничего не понимаю и не знаю, я остался в данное время без хлеба. Прошу проверить мои инвалидные справки».
Старик в своем прошении даже ссылался на то, что был обижен Советской властью — его двух сыновей когда-то выслали из Крыма. Сработала ли его просьба, неизвестно.
И не один он пытался сыграть на своем прошлом. Бывшие жандармы, владельцы магазинов, дворянские сыновья и дочери — все они просили у «новой власти» пенсии. Вдова скончавшегося от ранения инженера Виц-Римера Ольга Осинина просила пожизненную пенсию. Напоминала, что муж «указал немецкому командованию местонахождение партизан». Заслуженная предателем пуля нашла его в лесу, когда инженер вел туда немецких солдат.
«Оба беспомощны»
Почти всегда пенсию получали те, кто имел ее при Советской власти — достаточно было предъявить документы об этом. А вот назначали их «с нуля» неохотно. 72-летний рабочий Фейзула Мустафа из Симферополя еще до революции стал работать «на хозяина», в 1922 году перешел к новому, потом трудился в Татарском комитете взаимопомощи, перед войной снова был «в людях». Несмотря на свидетелей, готовых подтвердить его трудовой стаж, в пенсии старику отказали.
Во время оккупации часть тех, кто таил обиды на Советскую власть, предлагали свои услуги «новым хозяевам», хлопотали о пособиях и пенсиях. Другие старались выживать, полагаясь на свои силы, на родных, соседей, друзей.
Тяжелейшие времена настали для многих «бывших» — ученых, представителей дворянских семейств. Они смогли кое-как обустроить свою жизнь в СССР, но вот пришли немцы — и эти люди погрузились в невообразимую нищету.
Показательна история профессора живописи, сценографа, педагога Александра Гауша. В мае 1943 года в ялтинскую квартиру художника выдвинулась комиссия из горуправы. Не сама — под давлением из немецкой комендатуры. Туда Гауш, немец по национальности, направил письмо о своем бедственном положении.
«Возраст 69 лет, специальность — художник, жена 65 лет, художник, — значилось в акте. — Имущественное положение: 2 кровати, стол, сундук, шкаф, стулья. За счет каких средств существовал: на реализации картин. В настоящее время цены на рынке очень высоки, реализация плохая... Комната закопчена, паутина, сажа и грязь. Оба беспомощны». И тут же — длинный список вещей, в которых нуждаются пожилые люди, от дамских сорочек до полотенец и простыней. Художник получал пенсию аж в 300 рублей, жене-инвалиду платили 45 рублей, какое-то время они получали обеды по карточкам. Но прожить на это они не могли. Чета Гауш в том же году уехала в Австрию к дальней родне. Там Александр Федорович похоронил жену, а сам вернулся в Крым. И прожил тут меньше полутора лет: в 1947 году в Симферополе попал под трамвай — потерявший слух, он не услышал предупреждающего звонка.
Родные знаменитостей
Родственники знаменитых людей, живущие в Крыму, для немцев тоже стали своего рода «агитками» — помощь им освещалась в прессе. Назначенные пенсии были немного выше обычных, но тоже не такими, чтобы выжить на это пособие.
Страшно бедствовали в Ялте жена внучатого племянника знаменитого русского писателя Льва Толстого и ее сын-инвалид. 64-летняя женщина преподавала французский язык — но кому он нужен был в голодающем городе! К тому времени, когда до Толстых в августе 1942 года дошли проверяющие из горуправы, они распродали практически все имущество. «Одна старая кушетка, один простой стол и три стула, — перечислялось в акте «богатство» Толстых. — Живет с сыном, инвалидом 2 группы. За счет каких средств существуют: пособие по 2 группе 45 рублей. С 19 мая получают один бесплатный обед».
Получила пенсию в 300 рублей внучатая племянница знаменитого полководца, героя Отечественной войны Петра Багратиона. 73-летняя Вера Петровна была обладательницей скудной обстановки из кровати, стула и посудного шкафа. Вещей, которые можно было бы поменять на хлеб, не осталось. В обоих занимаемых комнатах были выбиты стекла. Достать новые в те времена стоило невообразимо дорого.
Жившим вместе сестрам поэта Максимилиана Волошина — Любови Шмелевой и Елене Ляминой назначили одну персональную пенсию в 300 рублей на двоих. Получали повышенные пенсии, а также помощь вещами, стройматериалами, талонами в столовые некоторые заслуженные инженеры, врачи, деятели культуры. Но она, учитывая стоимость продуктов, даже не позволяла нормально питаться.
Вдове великого мариниста Анне Никитичне Айвазовской выплачивали персональную пенсию в 650 рублей с последующей «индексацией» в 1943 году до 1500 рублей. А знаменитый художник Николай Самокиш получал 230 рублей.
Пожилые врачи, инженеры, музыканты тоже направляли прошения о пенсии. Кому-то ее назначали, кого-то игнорировали. «Профессура и врачи ялтинские пытались продавать свои медицинские библиотеки, вывозили полными тачками, но охотников на них было мало, — рассказывал в своем дневнике Николай Дешкин о том страшном времени. —Можно было купить новый костюм за 8 кг зерна, а один спекулянт приобрел от старушки пианино лучшей марки за мешок муки, которая оказалась наполовину смешана с мелом».
Однажды ялтинцам повезло. Зимой в море на мине подорвался румынский транспорт с грузом консервов, шторм разнес банки по всему берегу. Люди бросались в воду, чтобы выловить их, и нужно было еще увернуться от румын, чтобы те не забрали добычу. Море еще долго выбрасывало на берег «съедобные дары». Эти банки, обкатанные морем, продавали на рынках в Ялте и Симферополе.
Подписывайтесь на АиФ в  MAX
|
