Его очень часто приглашают играть иностранцев, но он соглашается на роль, только если… влюбляется в неё. Как в женщину. А уж когда ты к роли неравнодушен, можно влезть в шкуру любого человека.
Сыграть чеченского чабана так, чтобы чеченцы гадали, кому из местных я могу приходиться роднёй. Или чтобы грузины были уверены, что актёр — их соотечественник, итальянцы и французы принимали «за своего». Именно это, уверен российский актёр Эвклид Курдзидис, дорогого стоит. Это и есть высшая похвала в профессии. Область, где жизнь — в радость, своя геометрия ценностей. Пусть другая, нежели у знаменитого древнегреческого тёзки-математика, но всё равно «эвклидова».
Русский грек
Эвклид Курдзидис: К моему счастью, два-три раза в год. В последний раз был со своей сольной программой «Наедине с тобой», у меня есть сольная программа, вернее, их три разные, но с той программой, с которой я ездил в Ялту на встречу со зрителями, это такой концерт-импровизация актера кино со встречей с его зрителем. Побывал в Керчи и город меня потряс! В Севастополе впечатлила Константиновская батарея, за короткие сроки её привели в потрясающее состояние, сделали удивительный музей.
— Актёры порой сетуют на то, что вынуждены работать в узких рамках, поставленных режиссёрами. Вам не обидно, что чаще предлагают роли иностранцев?
— Не понимаю тех режиссёров или продюсеров, которые вдруг говорят: «Нет, Эвклиду русского играть не надо, он нерусский человек». А мне кажется, что профессия моя предполагает, что я играю роль — и с первой секунд зритель не думает, грек я, или кто-то другой. Он верит моему персонажу, вот что важно...
Я хочу быть разным для зрителей. Не каждому выпадает счастье сыграть в кино и персонажей старше себя, и персонажей, которые на тебя вообще не похожи внешне. Меня, конечно, по многим ролям не узнают, пока я не скажу, что я снимался там или там. Так что, моя профессия — это счастье окунаться и проживать целую жизнь другой культуры, другого темперамента, другого языка, другого внутреннего склада.
— А каково играть роли «плохих парней»?
— Отрицательных персонажей я очень много сыграл — например, в «Спецназе», «Войне», «Оперативном псевдониме-2». В этих героях много хорошего, хотя совершали они ошибки и плохие поступки. Если качества моего героя вдруг «застревают» во мне, появляется фраза из роли «хорошего парня» и отвечает мне на вопрос-сомнение.
— Были ли у вас роли в фильмах, которые снимались в Крыму?
— Было несколько, но первый — «V Центурия. В поисках зачарованных сокровищ» — приключенческое кино. Меня увлекла идея фильма, это история пятерых молодых людей разных национальностей — украинца, русского, прибалта, казаха и дагестанца. Когда-то они жили в единой стране. И вдруг они разобщены между собой, но через своих дедов, которые когда-то брали Берлин и захватили пять артефактов стали друг друга искать. Через границы, через преграды и политические всякие события, и, когда они нашли друг друга и эти артефакты собрали вместе, в честь своих дедов, которые проливали кровь тогда, у Берлина.
Памятен фильм «Дикари»: мне дорог персонаж, которого, в общем-то, там не очень много, но он «прошёл насквозь» через весь фильм. Кстати, ведь фильм он в прокате не пошёл, его по телевидению показали в неудачное время. Но стал популярен среди людей среднего возраста. А в какой атмосфере мы жили на съёмках! Режиссёр Виктор Шамиров требовал такой неимоверной правды, что иногда у тебя опускались руки. Требовал такой «животной органики», что терялись все — Гоша Куценко, который там играл, Марат Башаров — и все-все-все! Мне очень приятно, где бы я ни был, часто слышу про фильм «Дикари». Однажды мы возвращались с гастролей — кажется, из Нью-Йорка. Уже прошли все вот эти таможни, пошли в зал ожидания, где люди сидят, и все так в компьютеры смотрят. Ну, идём, думаем: «Все в гаджетах, вокруг ничего не замечают». И вдруг все поднимают глаза — и наступает какой-то коллективный шок. Оказывается, все сидели и смотрели «Дикари» — а тут мы, вживую!
Крымский запах
— Что вам нравится в Крыму?
— Многое из того, что мне сейчас очень необходимо... Воздух крымский вдыхать, например. Даже в аэропорту, где бензин, самолеты, я вот вышел вчера вечером, и вот этот запах — не моря, а какой-то вот он цветочный... Даже не могу объяснить, какой-то лесной запах. Крымский запах.
А уж я не говорю, как мы въехали в Севастополь — это вот этот воздух, солнце, вот это всё белое. А я так люблю, когда всё белое! Город Салоники тоже белокаменный, и Москва моя любимая… И, конечно, в на полуострове я могу себе позволить общаться с людьми открытыми, искренними.
В августе прошлого года я имел честь вести первый международный фестиваль оперы, и он проходил на Херсонесе, на фестиваль прилетел и Владимир Путин, и Дмитрий Медведев, Владимир Мединский. Это было очень красиво — декорации, сцена без «задника», на ней оркестр, а сзади — живое море, подсвеченное солнцем. Вся вот эта древнегреческая атмосфера... осколки Херсонеса. Это неповторимо, я помню мурашки на теле от каждого выхода на сцену, когда вот — живая природа, звёзды, море.
— Вы романтик?
— Неизлечимый! И ничто меня уже не исправит.
— Нигде нет информации о вашей личной жизни…
— И не найдёте ничего, кроме сплетен и того, что пишут и печатают практически о каждом артисте. Это нормально, я ничего против не имею. Но мне кажется, что мы за последние годы так много говорим о своей личной жизни, заботах, трагедиях, проблемах, что, в общем-то, это для многих и становится основным. А на самом деле главное —когда ты выходишь на сцену, в кадр.
Дело-то даже не в том, что неловко на публику вытаскивать личное, не в каких-то «скелетах в шкафу». Вот прочитает зритель о моих житейских неурядицах, придёт на мой спектакль, и смотреть на меня будет не как на царя Креонта. А будет думать: «Ага, а Эвклид-то развёлся! На этой молоденькой женился!» Может, посочувствует как мужик мужику, или порадуется за меня — но мне-то важно, чтобы зритель погрузился в спектакль, чтобы его героям сопереживал. В общем, считаю, артист должен быть загадкой.
Двадцать лет спустя
— Есть ли у вас памятная история, связанная с Крымом, Севастополем?
— С Севастополем. Первое моё посещение этого города было в далёком 1985 году. Мне было 19 лет, и я сюда приехал, в закрытый военный город за своей любимой девушкой. И не было у меня пропуска, который бы позволял находиться в Севастополе. Меня задержали, повели в «кутузку», долго выясняли, что я здесь делаю. Сказал, что я приехал за своей любимой девушкой, а мне военный, разбиравшийся в моём случае, говорит: «Покажите фотографию». Показал. А он: «Ах, вы ещё и за такой красавицей! Вы хотите ее из нашего города увезти. Не выпущу!» Он шутил, а я-то по наивности думал, что всё серьёзно. Конечно, они меня отпустили, и я отсюда увез свою любимую девушку...
— И она стала вашей женой?
— Я очень надеялся. Но этого не произошло, однако это — моя история целых десятилетий связи с Севастополем... Годы спустя я очень хотел найти эту мою первую любовь, но никак не мог. Хотя уже и связи какие-то были, можно было поднять всех и вся... И соцсети не помогли бы, она не «сидит» в них. Но как-то во время фестиваля, после банкета где-то на бульваре присел прямо на ступеньку, стал ковыряться в телефоне. Вдруг слышу голос… Поднимаю глаза — она! Мы не виделись больше двадцати лет. И вот, встретились. А больше ничего не скажу.
— Вы верите в судьбу?
— Я фаталист. Знаю, что не каждый наш шаг кем-то продуман, но человека посылают в жизнь для каких-то задач и целей. Он обязательно должен их выполнить, прежде, чем уйдёт. Жизнь пролетает очень быстро… У молодых время медленно идёт, а вот после 30 уже улетают десятилетия — раз, раз! Но ничего случайного не бывает.
— Многие приезжие говорят, что в Севастополе ощущается настоящий русский дух…
— Для каждого русского человека — а я себя считаю русским греком, Севастополь — это особый город. Здесь плечи выпрямляются, и ты гордо поднимаешь голову наверх: ты — в русском городе Севастополе, легендарном, стойком. Помню, когда мы во время съемок фильма «Дикари» (фильм на экраны вышел в 2006 г. — ред.) приехали в Севастополь, удивились огромному количеству мотоциклов с российскими номерами. И кругом —байкеры с российскими флагами. Я думаю: это ж надо, вроде, территория Украины — и вот такой русский патриотизм в этом городе существует! Я много наблюдал за жителями Севастополя, поражает, с каким достоинством они держатся, такое ощущение, что все они — офицеры, жёны офицеров, дети офицеров.
И я бы всем им хотел сказать спасибо. И низкий поклон вот за это мужество, за то, что вы отстаиваете то, во что верите... Я вообще не имею отношения к Крыму никакого — кроме, разве, того, что там греки больше двух с половиной тысяч лет назад основали поселения. Но здесь заряжаюсь стойкостью, умением быть открытым, улыбаться.
