Душа может уставать. Далеко не всегда от вечного «заколдованного круга» работа-дом. Но и от недовольства собой, отсутствия настоящих друзей и дел, которыми можно было бы гордиться. Душа устаёт даже от сытости и изобилия. Поэтому-то мы и пытаемся искать в фильмах, телесериалах, спектаклях ту самую «духовную витаминку», ответы на беспокоящие вопросы.
Отвечать за себя
— Вы приехали в Крым как раз накануне двухлетия «Крымской весны». Для вас она стала чем-то значимым?
— Мы с мужем наблюдали за происходящим по телевизору, но переживали вместе с крымчанами. И до слёз радовались за вас, за себя. Это счастье — то, что произошло в Крыму. И счастье, что не случилось того, что на юго-востоке Украины.
Мы девять месяцев были на Украине, я снимала сериал «Пока станица спит». И уехали после того, когда одним утром проснулись и увидели на доме, где мы жили, надпись огромными буквами: «Смерть оккупантам!» А по телевидению как раз рассказывали, что обсуждается вопрос о закрытии границы с Россией…
Празднование годовщины референдума в Крыму | Фотогалерея
— В конце 70-х вы сыграли главную роль в «Школьном вальсе», о вчерашней школьнице, которая поняла, что станет мамой. Чем для вас был этот фильм?
— Его показали на съезде учителей, и те в один голос заявили, что это - вредная картина, её нельзя показывать школьникам, а то все девочки кинутся рожать. Тогда словосочетания «пиар-компания» никто не знал, но фильму устроили именно пиар-компанию. Родительские комитеты ходили вместе с подростками в кинотеатры, устраивали обсуждения. Мне много писали, однажды, когда я была в прямом эфире на телевидении, позвонила женщина: «Я вам так благодарна за фильм, потому что сейчас передо мной сидит мой умный, красивый, талантливый двадцатилетний сын. Я собиралась делать аборт, увидела картину — и не сделала». Мне очень дорога эта работа, мне очень нравится героиня.
— Потому, что она сберегла ребёнка?
— Она — человек, который отвечает за свои поступки. Любому человеку нужно понять, что он не должен перекладывать на кого-то свою вину. Поступаешь, принимаешь решение, следуешь ему, отвечаешь за последствия. Вот почему самооправдание — такой страшный грех? Потому, что если человек не прав и знает, что не прав, но начинает оправдываться, вместо того чтобы покаяться, он утверждает свой грех — перед Богом, людьми, собой.
— А ещё когда-нибудь были случаи, когда ваше кино оказывало влияние на поступки других?
— Первый мой сериал, «Семейные тайны», о банкире, который заболел раком, отдал своё имущество родным, а те принялись драться за деньги. Я понимала, что не могу изменить сознание людей, но молилась о том, чтобы хоть кто-то, глядя на экран, сказал сам себе: «Боже, и я такое творил, больше не буду этого делать!»
И вот однажды на каком-то мероприятии ко мне подошла очень известная адвокат и говорит: у меня тут была история, связанная с вами. Какая история, мы вообще незнакомы?! Оказывается, к ней три дня подряд шли люди и забирали свои заявления о судебном разделе имущества: молча, не просили отдать уже уплаченные деньги. Адвокат лишь у десятого клиента решилась спросить, почему тот поменял решение. Уже напридумывала себе всего: слухи, негативная публикация в СМИ. Оказалось, клиент посмотрел «Семейные тайны» и решил: хотят родственники это имущество — пусть берут.
— Случается, что «пища духовная» нередко оставляет у нас ощущение чего-то липкого, нечистого, как будто вся муть поднята со дна. Может, мы чего-то недопонимаем в замысле режиссёров?
— Яблоки на грушах не растут, творческий человек «выдаёт» не более того, на что способен. Посоветовать можно только избегать таких зрелищ. Знаете, необязательно яд пробовать на вкус, чтобы вынести своё суждение.
Кто-то из американцев подсчитал — это было давно, цифры наверняка изменились, что к 18 годам молодой человек, благодаря кино и телевидению, успевает увидеть в среднем до 150 тысяч преступлений. И далеко не всё забывается, представляете, какая это бомба замедленного действия?
Клиповый мир
— Почему дети с удовольствием смотрят мультики нашего детства, но «наши» фильмы не становятся их любимыми?
— То кино было «тягучим», люди в нём размышляли, характеры раскрывались постепенно. Сейчас совершенно другой мир, человек стал быстрее мыслить, быстрее видеть, ему скучно, когда рассказывают долго. Молодых формирует реклама и клиповое мышление, они привыкают к быстрой смене кадров. А это, кстати, уже сродни болезни, они не могут спокойно размышлять, многое «замыкается» на уровне гаджетов, «телеящика». Когда человек перестаёт мыслить и формулировать, развивается слабоумие.
— Есть ли неформальная цензура в кино?
— И в кино, и на телеканалах: что можно брать, что можно снимать. Чтобы никаких «заносов» в религию, политику. Ориентировочная аудитория — 45+, продукт должен развлекать зрителей. И любой режиссёр, который хочет что-то снять, обязан обосновать, почему и чем это должно понравиться. Одна моя подруга работала на ТВ, задумала передачу об интересных людях. Мотались по всей области, искали их, снимали. Пришёл руководитель канала и заявил: «Что вы мне подсовываете? Мне нужен материал для быдла из спальных районов!» Я потом этого человека встретила, напомнила о его словах, сообщила, что живу в спальном районе и уважаю своих соседей…
— Вы не планируете что-то снимать в Крыму?
– Места здесь, действительно, замечательные для съёмок — удивительно интересные и выразительные. Если у меня получится с кинопроектом, который я сейчас начала готовить, одна из очень важных сцен будет сниматься в Крыму.
Не хочу опережать события, рассказывая об этих планах. Тем более, что сейчас очень тяжело в кино «пробиваться», особенно, если фильм отличается от того, что принято снимать. Как в анекдоте: умирает кинопродюсер, приходит к вратам рая, а его не пускают, говорят, что ему — вниз. За что, почему? А ему говорят: понимаете, вы для нас — не формат! Истории, которые я хочу снимать — тоже не формат.
— Говорят, и обстановка у вас на съёмочной площадке тоже — «не формат»?
— Каждый человек, неважно, чем он занимается, обязательно привносит в проект что-то своё. Поэтому важна атмосфера, общее настроение. У меня на площадке все — и «звёзды», и рабочие, не ругаются матом, курят в сторонке. И, конечно, я убираю обязательно ругань из сценария. Скажу, может быть не слишком приятную для слуха вещь: я сама себя иногда называю, извините, дерьмочистом. Однажды один из актёров услышал, говорит мне: «Лена, есть замечательное слово, обозначающее то же самое — золотарь». Ну, хорошо, я по профессии — золотарь. Я не хочу грязь доносить до экрана, поэтому ругаюсь с авторами, переписываю тексты, убираю массу бессмысленностей. Чтобы мои работы не ложились камнем на душу.
Бег по кругу. Почему многодетные семьи не могут «дотянуться» до льгот 
Что отдают даром: в Симферополе появился «Дом для вещей» 
Рваные судьбы. Как живется женщинам с детьми в «казённом доме» 
Без срока давности. Михаил Назаров о работе Следственного комитета в Крыму 
Почему мы несчастливы: о радости, гнёте больших городов и крике в подушку