Апрель 1944 года входил в Крым в розово-белой пене цветущих абрикосов и алычи. С пробивающейся на развалинах и пожарищах молодой зеленью. Со взрывами авиабомб и артиллерийской канонадой. С крепнущей надеждой, слухами и озабоченно-недоумёнными лицами тех, кто ещё недавно считал себя хозяевами полуострова.
Номер оккупационной газеты «Голос Крыма» 9 апреля 1944 года вышел демонстративно-невозмутимым. Самые обычные события: городская управа снова озабочена упорядочиванием торговли, причём решено ввести с 10 апреля новый прейскурант на продукты; в Симферополе зарегистрировано с начала года 459 рождений и 206 браков; в окрестностях Битака были замечены прилетевшие с юга журавли…
Само собой, две первые страницы были посвящены «успехам» немецких войск на фронте: те, судя по берлинским сводкам, наблюдались между Днестром и Прутом и в Крыму. Во всяком случае, главная ставка фюрера утвержала, что «в Крыму, у Сивашского предмостного укрепления и на Перекопском перешейке отбиты атаки большевиков местного значения».
На самом деле там успешно разворачивалась Крымская наступательная операция. Немного оставалось до освобождения всего полуострова. Как видели эти дни крымчане, оставившие нам ценнейшие свидетельства — свои записи того времени?
Орфография и пунктуация авторов сохранена.
Из дневника Зои Хабаровой
На момент освобождения Крыма Зое было 17 лет, во время оккупации она жила с родителями в Ялте, затем семья перебралась в Симферополь.
27 марта 1944 г.
Появился Виктор Иванович (Мальцев, во время оккупации был бургомистром, а потом городским судьёй Ялты — ред.). Он теперь в погонах. Высокий, надменный. Говорит, что скоро придут наши. Мне сказал: «Никогда не бросай Родину», а папе сказал: «Немцы нас обманули, мы – пушечное мясо. Они хотят загрести жар чужими руками. Но теперь выхода нет, придется идти до конца». Сказал, что немцы ждут чудодейственное оружие, которое перевернет весь ход войны.
8 апреля
Пасха. Мы все собрались у бабушки. Немцы, что стоят на Красной Горке, собираются эвакуироваться.
9 апреля
Ночью бомбили. Бомба разорвалась под моим окном. Меня засыпало стеклами. Мама встала, зовет в бомбоубежище. Я ей говорю: «Это ветер». И заснула дальше.
11 апреля
В эту ночь мы спустились в подвал. Там много немцев. Бомбили. По улицам бегают каратели из чеченцев и ингушей. Немцы их тоже боятся. Хотели ворваться к нам в подвал, но немцы их прогнали.
12 апреля
Днем никого уже нет. Тишина. Ночью ужасный взрыв на вокзале. Говорят, взорвали склад с боеприпасами. Немцы ушли. С балкона смотрим, как грабят немецкие склады. Тащат муку, сахар, консервы.
Из дневника Владимира Борисенко
В 1944 году Володе было 16 лет, во время оккупации жил в Феодосии. Работал на электростанции чернорабочим.
26 марта 1944 г.
13 марта был крупный налет на наш город. Пожалуй, что такого количества самолетов наш город ещё не видал. Всего было около 20 штурмовиков и более 30 истребителей…
Пулемётной пулей был убит Пахомов, работник водоканала, который вышел на улицу.
Дедушка, который вышел на работу в первый раз после болезни, получил пулю в ногу выше колена, которая в тот же день была извлечена. Кость не задета, но рана гноится… Через несколько дней налет был повторен 9 штурмовиками и 15 истребителями.
8 апреля
Неделя после 26 марта была для меня неплохой, так как всю эту неделю я работал с Ивановым по внутренней проводке и был как бы прикреплен к нему учеником.
Я научился самостоятельно ставить патроны, выключатели и делать проводку.
2 мая
Если записывать всё, что случилось со мной за время от 8 апреля и до сегодняшнего дня, то не хватит бумаги… 9-го апреля было воскресенье, и мы гуляли в городе, ничего не зная. 10-го шеф не посылал нас на работу и не отпустил домой. 11-го было то же самое. Сильно бомбили русские штурмовики, а кроме того началась грабиловка. Отчего это произошло, никто ничего не мог понять, однако было ясно, что немцы сматывают удочки.
12-го нас посадили на автомашины и повезли за город… Собралась колонна в пятнадцать машин, и нас повезли на Севастополь. В Старом Крыму ещё было спокойно, только шло много войск, машин и подвод. Здесь создалась пробка, и воспользовавшись моментом, убежал шофёр Валентин, испортив машину. До этого нас везли на двух грузовиках, причем на каждом сидело по немцу с автоматом, а сзади на легковике ехал шеф тоже с автоматом. Теперь мы все ехали на одном грузовике, а с нами два немца, а сзади по-прежнему легковик.
За Старым Крымом партизаны обстреливали дорогу, но мы проехали благополучно. Через Карасубазар, Симферополь и Бахчисарай мы проехали не останавливаясь, а к вечеру были уже в 20 км от Севастополя. Здесь наша колонна из 15 автомобилей разрослась до колонны в несколько тысяч машин. Тысячи машин были впереди нас, а также тысячи позади, причем колонна шла в два ряда машин и ряд румынских повозок. Все машины стояли одна около другой, а двигались в час не больше чем полкилометра, с длительными остановками.
То же было и 13-го днем. Часов в 12 был налет штурмовиков, и убежали Дешкевич и Возовенко. В час убежал Дятлов, а мне всё не везло.
Наконец в три часа, когда мы были в девяти километрах от Севастополя, образовалась пробка, так как передняя машина испортилась. Нас заставили сбросить её с дороги. Отодвинув её с дороги, мы не сели на машины, несмотря на то, что колонна тронулась, а наоборот, под повозками, лошадьми и прячась за машинами, мы двинулись назад, подальше от наших машин.
Дневник неизвестного
4 февраля 1944 г.
Цены в особенности… высокие с незначительными колебаниями в данный момент — хлеб ячменный — 25, пшено — 40-45, мясо (бывает редко) — 250, рыба свежая — 100-120, масло растительное — 800-1000, сливочное — 1000-1200, зерно, ячмень — 30, пшённая — 45-50, кукуруза — 330, карт. — 50-60...
Блестящие лица от сытости и довольства: у сапожников, молочников, рыбаков и безусловно, как правило, торговцев. Сытно живет кадр служащих в хлебных магазинах и столовых общественного питания – за счет обвесов, обмеров, завы складов и т.п.
Апреля 11
По слухам, раздают разных продуктов остатки без определённой нормы случайным лицам. С утра усилилось движение войск, всякого транспорта к Севастополю… Носятся слухи об отходе, о падении Одессы, о высадке десанта, о прорыве фронта. Появившийся над Ялтой самолет обстрелян. Румыны торгуют конфетами, маслом и особенно ячменем. Купил на 900 руб. 40 коп. Тут же смолол на мельнице. Над Ялтой довлеет зловещая тишина. Учреждения многие пустуют. Население в ожидании чего-то чрезвычайного.
Апреля 12
Немецкие части движутся в направлении Севастополя. К вечеру начали взрывы лесопилки б.гараж Цека. Всю ночь продолжались взрывы корпусов. Все здания охвачены пожаром. От взрывов сыпались оконные стекла. Ночь бодрствовали. В течение дня пролетали самолеты, встречаемые беспрерывными выстрелами зениток.
Апрель 13
Продолжает гореть лесопилка. Взорваны гаражи в городе. Население мародерствует… Тащат все попадающее под руку: доски, брусья, двери, окна, столы, катит тяжелые бочки, тянет кровельное железо. Другая часть населения устремилась к продуктовым складам. Производятся кражи продуктов без взлома замков, очевидно при участии кладовщиков. Сажали картофель.
Апреля 14
Утром пас козу за забором. Пролетавший самолёт бросил маленькую бомбу, которая разорвалась в нескольких шагах. Перепугал меня и козу. В сторону Симферополя и Алушты слышится сильная канонада. Чем кончится — напряжённой неизвестности день.
Апрель 15
Ночь провели тревожную – то и дело бегали в подвал. Летал самолёт. С утра напряжение усилилось до крайности. Сажали картофель. Отовсюду неслись взрывы, кое-где дымились пожары. Перенесли барахло в подвал. По дороге из лесу показалась вереница бегущих вооружённых, раздались крики: «Красные, наши»…. Вскоре со всех сторон Ялты затрещали автоматные выстрелы. Вперемежку вторили им пушечные. Над Ялтой грохотало, трещало, дымилось. Вдруг кучка партизан унеслась обратно к лесу. Становилось жутко. В это время Ялта окуталась туманом, ружейная трескотня продолжалась до поздней ночи.
Апреля 16
Светлое воскресенье — но необычное. Не раздавалось церковного звона... Спали спокойно. Стеша ходила по воду на «15», там подбирали трёх убитых и одного раненого… Омрачилось представление о святом воскресении... Разговлялись скромно. Посетил участник партизанского отряда. Привыкший смело глядеть в глаза смерти. Перенесший много страданий — но вид бодрый, здоровый. Ялта свободна и мы уже чувствуем себя в своем Отечестве.