Нырнул «щучкой». Как крымские ракушки испортили лицо Юрию Гальцеву

Ну, не любит он слово «комик»! Признаётся, что оно ассоциируется с другим, которое при публике произносить не рекомендуется. Юрий Гальцев, художественный руководитель Государственного театра эстрады им. А.И. Райкина в Санкт-Петербурге, считает, что о человеке, чья профессия — смешить других, правильнее говорить «артист эстрады».

   

   

Приятели и знакомые уверены, что у Гальцева — нюх на «правильные» места для разных мероприятий или даже бизнеса. Нередко советуются, и если тот говорит, что сюда народ не пойдёт, готовы подкорректировать планы. И рука, говорит сам артист, у него «лёгкая», если приглашают где-то участвовать, то непременно всё получится.

Грустный клоун

Наталья Дрёмова, «АиФ-Крым»: Чем для вас является Крымский полуостров? Может, он когда-то дарил идеи и темы для каких-то номеров?

Юрий Гальцев: Начну с того, что когда я был студентом, со мной вместе учились ребята из Севастополя. И чуть ли не каждый год я туда ездил, одно время подумывал, не переехать ли сюда?

Театр «Лицедеи», где я когда-то работал, располагал базой в Севастополе, оттуда мы ездили в Ялту, Евпаторию, Феодосию. Песня «Колупаев» — «военный варяг Николай Колупаев нелёгкую службу на море несёт», была сочинена, если не ошибаюсь, в Балаклаве. Один из номеров — «Монетка», тоже родился на пляже, песня «Ух, ты! Мы вышли из бухты» написана на Чёрном море за каких-то пару часов. Мы её пели, и за нами подхватывал весь пляж…

— А у вас там в припеве слова: «А где-то в Крыму — девушка в розовом сарафане…» Девушка-то была настоящая?

— Была девушка. На пляже. Только не в сарафане, а в розовом купальнике. Все вокруг ходили босиком или в тапочках, а она, зараза, на каблуках! Вот такие шпильки, и тоже розовые. Невозможно было её не увидеть, мы каждый день друг другу кивали: мол, смотри, девушка в розовом идёт. Но слово «купальник» на музыку плохо ложится, вот и пришлось девушку одеть в сарафан.

   

   

— То есть, море всегда вдохновляло?

— И вдохновляло, и вразумляло. Как-то сидели мы с ребятами на пирсе, недалеко от севастопольского театра имени Луначарского, было это лет пятнадцать назад. Девушки кругом красивые, и мы еще — ого-го… Я — эдакий полумачо (до целого всё же не дотягивал), и всем вокруг видно, что мы — нездешние: плавки у нас — заграничные, разговариваем громко, внимание привлекаем. И вот товарищ мой эффектно нырнул с пирса, все вокруг: «Браво! Браво!», ещё нырнул. А я был немного пополнее, прикинул, что сальто вряд ли получится, а вот с разбега, «щучкой», прыгну. Разбегаюсь и хорошо, что руки вытянул перед собой, — «впечатываюсь» под водой в ракушечник. Будто наждаком по лицу и груди провели! Я был, как резаный кабан! Выскакиваю, а весь пляж: «Браво!», только потом люди разглядели, что я — весь в крови. А вечером-то спектакль, нужно гримироваться. И грим накладывать нужно на всё лицо. Я делал это и плакал от боли, впервые в жизни возненавидел свою профессию. Тогда меня стали называть «грустный клоун», делали комплименты: мол, тебе так идёт…

— Но потом же вы снова стали весёлым?

— Ну, да. Только-только начало подживать лицо, мне «повезло» в Евпатории, снова — в море. Нырнул, и точно в лицо мне угодила большая медуза, из тех, что больно жалятся. Угодила аккурат вот на эту мою «полосатость». Сказать, что было больно, ничего не сказать, я не понимал, кто я и как моя фамилия. Выныриваю: «Помогите, помогите!», а все думают, что клоун шутит…

Ставка на «гальчат»

— Как всё-таки правильно обрисовать то, чем вы сейчас занимаетесь?

— Занимаюсь эстрадой, немножко — клоунадой и, не побоюсь такого слова, чуть-чуть в этом понимаю. Преподаю, пять лет назад набрал курс, конкурс был 70 человек на место (кстати, студентов Юрия Гальцева коллеги ласково называли «гальчата» — ред.). Все ребята закончили учёбу, все остались в Театре эстрады. Да, что-то я в жизни потерял: гастроли, спектакли, знакомство с новыми городами, деньги, какого-то зрителя. Но не жалею.

— Каким юмором «кормят» сегодня зрителя?

— По большому счёту, юмористических программ совсем немного, мы просто забыли, что делалось раньше: тогда юмор проверялся не только годами, но и мастерами, великолепными артистами. Пошлости, конечно, хватает. Но много и свежих, нестандартных ходов. Вот многие говорят: мол, «Камеди-клаб» — шутки «ниже пояса», неинтересно. Не соглашусь, иногда им чуточку завидую: смотришь — классная идея, уже прикидываю, как бы профессиональные актёры её использовали, как сделали бы лучше.

Сегодня ребята из команд КВН пишут сценарии для фильмов, для спектаклей — пошла новая волна юмора. Вот попробуйте, расскажите сегодня эстрадный номер из репертуара Аркадия Райкина, поймут ли его молодые зрители? Вот моя дочка не поймёт, а когда смотрит тот же «Камеди-клаб», хохочет. Я смотрю классику — «Лучик солнца» Олега Попова или «Брёвнышко» Юрия Никулина — и умираю со смеху, дочка не понимает, над чем я смеюсь. Поколение — другое, юмор — другой, но всегда находятся вещи, над которыми мы смеёмся вместе.

— Почему вы ушли в театр?

— А я довольно давно почувствовал, что нужно делать ставку на театр, потому что прыгать зайчиком с нарисованным носом, когда тебе - за пятьдесят, не очень-то интересно. Не на зайчика я учился. С театром жизнь стала интереснее и лучше. Думаю, в следующем году привезём в Крым театр. Нам есть, что показать, например, спектакли «Кабаре «Медведь», «Шоу для настоящих леди», «Шуры-муры», «До победы».

— Политики в ваших эстрадных номерах есть?

— Нет ни политики, ни политиков. Зачем? С пародиями на политиков прекрасно справляется Максим Галкин, тем более, он был вхож в эти компании. А я несколько раз был в них, но о чём общаться? Мне нечего у них спросить, у меня интересуются: «Ну, как дела?», я отвечаю: «Хорошо!» Иногда выступал у них, вне работы они нормально реагируют, юморят.

Как-то был у одного высокопоставленного человека (фамилии я никогда не называю), он меня завёл в своё подземелье. В подвале оказалась музыкальная аппаратура, инструменты. Он мне: «Юра, если б ты знал, я ведь со школы ещё играл, я же - прирождённый барабанщик, а я фигнёй всякой занимаюсь! Когда мне плохо, захожу сюда, «отрываюсь». И мне даёт гитару, сам садится за барабанную установку, включает установку: «бум-т-ч-ч, бум…там, где клён шумит над речной волной…» И я за ним: «говорили мы о любви с тобой…» Понимаете, в жизни всякое бывает, но как же важно, чтобы у тебя была профессия, которую ты любишь!

— Вы много снимались в фильмах, были ли роли, от которых вы отказывались?

— Было такое, очень давно. Предлагали сыграть детоубийцу, причём, деньги предлагали большие. Где-то полгода ко мне с этим подступали, увеличивая ставку. Но — нет. Во-первых, это - грех; во-вторых, народ меня знает как весёлого и доброго человека, зачем мне такое «пятно»? Я могу сыграть женщину, бабушку, да кого угодно, лишь бы над этим образом смеялись. Вот недавно снялся в фильме «Трек» Ильи Северова, там я — друг главного героя, искатель артефактов, «копатель», но очень смешной.

Смотрите также:

• Путешествие в прошлое. Средневековая музыка завоевывает Симферополь →
• Новый Голливуд? Павлов и Пореченков о будущем крымского кино →
• Сергей Аксёнов: «Не могу же я себя клонировать» →