Накануне 80-летия Победы продолжается работа по рассекречиванию документов из архивов УФСБ России по Республике Крым и городу Севастополю. Представлен новый комплекс, касающийся партизанских отрядов, подпольщиков, а также действовавших на полуострове разведчиков. В новых для исследователей документах есть короткая история одной из множества разведгрупп, работавших в Крыму. Состояла она из старшего лейтенанта Красной армии, коммуниста, опытного фронтовика — и мальчика, который рвался сражаться с фашистами.
«Исключительная стойкость»
Ибрагим Аганин в Старый Крым прибыл 23 декабря 1943 года. Служить ему предстояло в подразделении тайной полевой полиции вермахта переводчиком. Так считали его «наниматели». На самом деле, Аганин был внедрен туда советской контрразведкой.
Новый сотрудник оставил вещи в комнате, где ему предстояло жить, и отправился к служебным помещениям.
В одной из комнат проходил допрос. Немецкие следователи вместе с «коллегой»-переводчиком допрашивали двух человек: взрослого мужчину и мальчика-подростка. Обоих избивали резиновыми дубинками с проволочными сердцевинами, били кулаками по лицам, сапогами — по телу и голове.
В этом подразделении переводчики — те, кто желал — получали, можно сказать, и вторую специальность: палача и убийцы. Вот такими здесь и были переводчики, два Альфреда — Ламп и Михельсон. Оба — когда-то обычные советские люди, а затем — звери на службе у фашистов.
Аганин вспоминал, как Ламп то и дело вбегал в комнату, разгоряченный и запыхавшийся, и жаловался, что мужчина и мальчик — заброшенные в Старый Крым советские разведчики, никак «не раскалываются».
Михельсону тоже достался для допроса «парашютист»: он сам его опознал и схватил прямо на улице, и вроде бы с ним налаживается диалог... Но вряд ли сказал ли ему Александр Могильный (он же «Жора») что-то сверх уже известного — что несговорчивого мужчину окружающие называли «дядя Володя», а мальчика — «Павлик». Иначе не находился бы потом в камере. Эти же имена назвала и напарница Могильного, Степанова.
Из объяснительной Ибрагима Аганина в управление КГБ при Совмине УСССР Крымской области:
«Ламп говорил, что «дядя Володя» и Павлик являются крупными советскими агентами, проявляющими исключительную стойкость при допросах. И что стойкость «дяди Володи» объясняется тем, что он является лейтенантом ГПУ... Павлик тоже является очень смышленым разведчиком, который по числу телефонных кабелей и чинам офицеров определяет, какие немецкие штабы расположены, а по количеству грузовых автомашин определяет дислокацию фашистских войск».
«Мама разрешила!»
Аганин видел Павлика потом несколько раз: мальчик выглядывал через решетку камеры. Его лицо было разбито, повсюду многочисленные ссадины. А 29 декабря начальник канцелярии объявил, что будет расстрел. На следующий день камера, где сидели «дядя Володя» и Павлик оказалась пустой. На белой оштукатуренной стене выделялась сделанная кровью надпись: «Погибаем за Советскую власть от рук фашистских палачей». И ниже — карандашная запись. Ее Аганин прочесть не успел, нельзя ему было задерживаться в пустой камере...
Архивариус подразделения, заполняя позже карточки на 16 расстрелянных, внес туда мужчину и мальчика.
В недавно рассекреченных документах есть допрос свидетеля Семена Соколова, который в 1942-1944 годах был заместителем начальника разведотдела Северо-Кавказского фронта со штабом в Краснодаре. Как раз здесь шла подготовка и заброс малых разведгрупп в тыл противника.
Фамилию «дяди Володи» Соколов не помнил: показания он давал в 1964 году, а разведгрупп через него прошло немало. Но сам мужчина запомнился. Был командиром роты в пехоте, в 1942 году попал в плен и был фашистами расстрелян. Но не погиб, а был ранен, спасли его местные крестьяне. Смог, когда чуть подлечился, перейти линию фронта. Мужчину хотели «списать» из армии по состоянию здоровья, но он настаивал, что должен воевать дальше. Был привлечен для разведработы.
Павлик привел мать, та поддержала стремление своего сына быть в армии, с тем, чтобы он мог фашистам мстить за погибшего отца.
Павлик был родом из Одессы. Эвакуировался оттуда последним кораблем с отцом и матерью. В пути отец погиб при авианалете фашистских самолетов. Мать устроилась работать в госпиталь, Павлик крутился там же: то слесарничал, то помогал киномеханику. «Встретил я Павлика в городе Сочи в середине 1943 года, куда я прибыл по делам службы в партизанский штаб, — вспоминал Семен Соколов. — Случайно увидев меня, Павлик настойчиво добивался, чтобы его взяли в армию. Вначале я ему отказал, сославшись на его возраст, и заявил, что такое без решения матери не делается. Павлик привел мать. Та поддержала стремление своего сына быть в армии, с тем, чтобы он мог фашистам мстить за погибшего отца».
За день до смерти
В филиале разведотдела, который размещался в станице Васюринской, Павлика примерно полгода обучали тому, что должен знать разведчик.
В напарники Павлику дали «дядю Володю». Забросили в район Старого Крыма. Легенда была такая: мастер с подмастерьем. Бродят по селам, берутся чинить вещи за деньги или продукты. Группа в разведштабе так и именовалась: «Бродячие слесари».
Высадка прошла успешно, до партизан группа добралась. И ценная информация пошла в разведштаб. А потом связь прервалась.
О судьбе взрослого и юного разведчика стало известно только после освобождения полуострова. Теперь мы знаем имена. «Дядю Володю» звали Иван Петрович Ванеев. Старший лейтенант, коммунист, 1904 года рождения. Прошел Гражданскую войну и «последующие боевые действия по защите СССР».
За время от высадки до ареста он успел, как сказано в наградном листе, передать сведения о переброске войск и военных грузов с Тамани, вскрыть часть системы оборонительных сооружений, разведать местонахождение складов боеприпасов. «Дядя Володя» минировал дороги на путях противника и вместе со своим напарником «неоднократно проникал в отдельные добровольческие отряды с целью разложения последних». Возможно, по этому следу и вышла на группу немецкая контрразведка.
Павел Сергеевич Ларишкин выглядел моложе своих лет, поэтому свидетели вспоминали «паренька лет двенадцати». В одних документах его год рождения указан как 1929, в наградном листе — 1928. Получается, четырнадцать или пятнадцать было разведчику агентурного центра РО штаба Отдельной Приморской армии.
«Несмотря на свой малолетний возраст, он наравне со взрослыми переносил лишения и тяготы лесной жизни, — говорится в наградном листе Павла Ларишкина. — Десятки раз проникал в расположение боевых порядков противника и каждый раз приносил весьма ценные сведения о войсках, технике, оборонительных сооружениях. Будучи незамеченным сам, как малолетний, он видел все, и как опытный разведчик, оценивал обстановку».
Ивана Ванеева и Павла Ларишкина представили к ордену «Отечественной войны» 1 степени. Наградные листы были подписаны 28 декабря 1943 года — в день, когда их еще продолжали допрашивать и истязать. А 29-го расстреляли у горы Агармыш в Старом Крыму — месте, облюбованном фашистами для казней.
